Сара Джио - Ежевичная зима

Он выпил немного вина и со вздохом откинулся на спинку стула.

– Над чем сейчас работаешь? Есть хорошая история?

– Видишь ли. – Я тоже сделала глоток вина и задумалась, стоит ли открывать ему секрет или нет. – Я работаю над довольно увлекательным материалом.

– Вот как?

– Это история о мальчике, который пропал в 1933 году, в тот самый день, когда на город обрушилась снежная буря, точно такая, как была у нас на прошлой неделе.

Этан взял кусок хлеба и макнул его в миску с оливковым маслом, стоявшую между нами.

– Ты выяснила, что с ним случилось?

– В общем и целом. Если я тебе скажу правду, это может тебя шокировать.

– Ну так испытай меня, – удивленно предложил он.

– Выяснилось, – медленно произнесла я, – что он – Кенсингтон.

Муж перестал жевать хлеб и торопливо проглотил его.

– Что ты имеешь в виду?

– Это долгая история, но суть в том, что у одного из твоих прадедушек был роман с бедной женщиной. Она забеременела, а три года спустя его сестра, как я полагаю, украла малыша. По крайней мере, я подозреваю, что все было именно так.

– Боже мой, – воскликнул Этан. – А как их звали?

Я посмотрела на Этана.

– Отцом мальчика был некий Чарльз Кенсингтон.

Этан покачал головой.

– Этого не может быть…

– Почему? Кто он такой?

– Господи, Клэр, это же мой прадедушка.

– Вот это да! История просто завораживающая, – продолжала я. – Полагаю, что у меня наконец появилась нужная информация, чтобы написать черновой материал.

Этан нахмурился.

– Думаю, ты не можешь об этом писать.

– Что ты имеешь в виду?

– Это разрушит репутацию семьи, газеты. Это убьет дедушку.

– Мне кажется, ты не прав, Этан, – сказала я. – Я знаю Уоррена. Он бы захотел вытащить правду на свет божий.

Муж положил салфетку на тарелку.

– Нет, мы не можем рисковать и причинять ему боль, ведь он тяжело болен.

– Ладно. К счастью, ты не мой босс, Этан.

– Ты права, – сухо заметил он. – Я босс твоего босса.

Я ахнула.

– Ты и в самом деле готов зарубить статью только потому, что в ней пойдет речь о скелетах в шкафу твоей семьи?

– Да, я именно это и сделаю.

Появился официант, но я жестом отослала его.

– Не я одна распутываю это дело. Хочу тебе сказать, что кто-то незаконно проник в дом Лилиан Шарп в Уиндермире. Ее отец участвовал в процессе, касающемся убийства матери мальчика. Кто-то перевернул все вверх дном, надеясь отыскать его архивы. В конце концов правда обязательно выйдет наружу.

– Но моя газета не будет заниматься разоблачением, – отрезал Этан, кладя банкноту в пятьдесят долларов на стол и протягивая руку за плащом.

Я не собиралась идти в кафе «Лаванто». Я сказала таксисту, чтобы он отвез меня домой, но когда машина остановилась у входа, я покачала головой.

– Нет, – решила я. – Планы изменились. Отвезите меня, пожалуйста, на Пятую авеню.

Я постучала, и Доминик открыл дверь кафе.

– Не возражаешь, если я войду? – спросила я.

– Прошу, – тепло пригласил он. В нескольких метрах от нас потрескивало в камине пламя. Из динамиков под потолком звучала негромкая музыка. Доминик улыбнулся мне так, что я заволновалась. – Проходи, садись.

В кафе что-то изменилось, но что именно, я понять не могла. Около входной двери стояли картонные коробки. Что еще изменилось? Новая краска на стенах? Занавески? Я чувствовала себя слишком ошарашенной, чтобы сосредоточиться на деталях. Доминик взял бутылку вина и вытащил из кармана штопор.

– Вина?

Я пожала плечами.

– Почему бы и нет? Давай.

Я наблюдала, как он наполняет бокалы и протягивает мне один из них.

– За новое начало, – произнес он.

Я кивнула, и мы чокнулись. Но тут же, не сделав и глотка, я поставила бокал на стол.

– Почему ты заговорил о новом начале? Что ты имел в виду?

– Видишь ли, – Доминик обвел взглядом кафе, – есть кое-что, о чем мне, вероятно, следовало тебе рассказать, – он помолчал. – И мне надо было сделать это раньше, Клэр.

– О чем же?

– Я принял серьезное решение относительно моего бизнеса. Оно касается и этого места.

– Ты собираешься превратить помещение наверху в квартиру-студию, как хотел раньше? Расширить меню?

Он покачал головой.

– Нет, Клэр. Я решил продать кафе.

Я в изумлении открыла рот.

– Но… Но ты же говорил, что никогда этого не сделаешь. Ты говорил, что любишь это место, что не сможешь вынести, если вместо него построят очередной кондоминиум. Или я что-то путаю?

– Я действительно все это говорил, – подтвердил Доминик. – И я искренне так думал. Но вчера застройщик сделал мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Он уже довольно давно пытался склонить меня к продаже, и я решительно отказывался. Но последнее предложение было настолько щедрым, что, учитывая мои обстоятельства, я понял, что было бы глупо его не принять. Послушай, Клэр, эти деньги изменят мою жизнь. Моя мать получит надлежащий уход, я смогу купить новое место и… – он нагнулся ближе ко мне, – обосноваться там.

– Нет, – я встала, – я не могу тебе поверить…

Я чувствовала, что у меня внутри все рушилось. Я знала, что у Доминика финансовые проблемы, что ему нужно поддерживать мать, и все-таки я не могла даже подумать о том, что это здание, такое дорогое для меня, будет снесено.

– Эти стены столько всего помнят, – резко бросила я. – Как ты можешь оценить его историю в долларах?

– Прости, Клэр, – Доминик потупился. – Поверь мне, это решение принято от отчаяния. Мне бы очень хотелось, чтобы нашелся другой выход.

Я отодвинула бокал.

– Я больше не хочу вина.

– Клэр, – Доминик не сводил с меня глаз, – прошу тебя, скажи, что мое решение ничего не изменит… между нами.

Он осторожно погладил меня по щеке. Когда он привлек меня ближе, я закрыла глаза. Его объятия были теплыми, успокаивающими, но я отстранилась.

– Прости, Доминик, я должна идти.

На следующее утро я набрала знакомый номер.

– Уоррен, это Клэр.

– Привет, милая, – шепотом ответил старик.

– Почему вы шепчете?

– Медсестра думает, что я сплю.

– А почему ее должно волновать, спите вы или нет?

– Она сказала, что сделает мне укол, как только я проснусь.

– Укол!

– Да.

Я подавила смешок, но с сарказмом мне справиться не удалось.

– Нам шесть лет, верно?

– Очевидно, да, – хмыкнул Уоррен.

– Послушайте, – продолжала я, – если не считать страха перед шприцем, то хотелось бы знать, как вы себя чувствуете?

– Отлично, дорогая. Не знаю, почему они меня здесь держат. Доктор сказал, что сегодня ближе к вечеру я смогу поехать домой. Очень на это надеюсь. А как твои дела?

– У меня голова разрывается от мыслей, – ответила я. – Собственно, поэтому я вам и звоню.