Паоло Джордано - Одиночество простых чисел

— Я ушел в кино.

Кружа по кварталу, он раза два или три прошелся мимо заведения. Потом нашел в себе силы войти, заложив руки в карманы и по-свойски кивнув вышибале. За стойкой он заказал светлое пиво и стал потягивать его, уставившись в бутылки на противоположной стене. На самом деле он замер в ожидании.

Вскоре к нему приблизился какой-то тип, и Денис решил, что немедленно встанет и уйдет, даже не взглянув на него. Но… остался.

Тип принялся что-то говорить о себе, а может, о каком-то фильме, который Денис не видел. Он кричал ему в самое ухо, но Денис все равно не слышал.

— Идем в туалет, — донесся до него собственный голос как бы со стороны.

От удивления тип умолк, а потом заулыбался, показывая плохие зубы. Денис подумал, что он ужасен, что брови у него словно приклеенные и вообще он стар, слишком стар. Но все это не имело никакого значения.

В уборной тип вытащил у него майку из брюк и собрался поцеловать, но Денис оттолкнул его, наклонился и расстегнул ему брюки.

Тип удивился:

— Черт возьми, куда ты так спешишь? — но больше не возражал.

Денис закрыл глаза и постарался поскорее кончить.

Минет не получился, и он чувствовал себя неопытным юнцом. Тогда он принялся действовать руками — обеими, настойчиво.

Кончив прямо в брюки, он почти выбежал из туалета, не дожидаясь, пока незнакомец оденется. Чувство вины — то же, что и всегда, — ожидало за дверью и обрушилось на него, словно ушат холодной воды.

Выйдя из заведения, он полчаса бродил в поисках фонтана, чтобы избавиться от этого запаха.

Потом он еще не раз возвращался туда, в этот клуб. Общался там с разными людьми, но никогда никому не называл своего имени. И больше ни с кем не встречался.

Он молча слушал рассказы о других парнях, таких же, как он, и постепенно пришел к выводу, что все истории одинаковы, что существует некий общий путь, по которому они шли и который предполагал полное, с головой, погружение на самое дно и только потом — возможность вернуться наверх, к нормальной жизни.

У каждого из этих людей любовь угасла в сердце сама по себе, как и его любовь к Маттиа. Каждый пережил страх, и до сих пор многие опасались этого чувства. Но тут, в клубе, где их могли выслушать и понять, они чувствовали себя более или менее спокойно, словно были защищены самой «средой обитания», как называли между собой это место.

Разговаривая с ними, Денис все чаще думал, когда же придет его день, когда и он опустится на самое дно, чтобы вздохнуть наконец свободно.

Однажды вечером кто-то рассказал ему о лумини. В «среде обитания» так называли улочку по ту сторону главного кладбища, сквозь высокую ограду которого пробивались слабые, трепещущие огоньки свечей на надгробиях. Туда шли на ощупь. Там можно было избавиться от желания, как от тяжелого груза, никого не видя и не обнаруживая себя, а всего лишь отдавая свое тело во власть мрака.

Именно там, в лумини, Денис опустился до самого дна, ударился о него лицом, грудью и коленями, словно прыгнул с разбега в мелководье.

После того случая он никогда больше не возвращался в заведение и еще упрямее, чем прежде, замкнулся в собственном отрицании.

Уже на третьем курсе университета он поехал учиться в Испанию. Там, вдали от цепких глаз домашних и друзей, вдали от знакомых улиц, он и встретил свою любовь. Его звали Валерио — тоже итальянец и тоже до смерти перепуганный парень.

Месяцы, проведенные вместе в небольшой квартирке в нескольких кварталах от Рамблас, промчались быстро и унесли с собой бесполезное бремя страданий. Они походили на первый ясный вечер после многодневного ливня, навевавшего тоску.

Вернувшись в Италию, они потеряли друг друга из виду, но Денис не переживал. С новой верой, которая уже никогда не покинет его, он пустился в другие приключения, которые целиком захватили его, поджидая одно за другим за ближайшим поворотом.

Из старых знакомых у него не осталось никого, сохранилась только дружба с Маттиа. Они редко общались, в основном по телефону, и могли при этом молчать долгие минуты, погрузившись в свои мысли и слушая ритмичное дыхание друг друга.

Когда раздался звонок, Денис чистил зубы. У себя дома он всегда отвечал после двух гудков — ровно столько времени требовалось, чтобы подойти к ближайшему телефону, в каком бы месте квартиры он ни находился.

— Денис, это тебя! — крикнула мать.

Денис не спешил. Прополоскав как следует рот, вытерся полотенцем и еще раз взглянул на резцы. Последнее время ему казалось, что они стали выдвигаться вперед — их определенно теснили зубы мудрости.

— Алло?

— Чао.

Маттиа никогда не называл себя. Он знал, что друг всегда узнает его голос, а называть свое имя не любил.

— Ну, как дела, доктор наук? — весело откликнулся Денис.

Он не обиделся на Маттиа за ту историю с защитой диплома. Он научился уважать пропасть, какой тот окружил себя. В школе он попробовал перепрыгнуть ее и рухнул вниз. Теперь он довольствовался тем, что сидел, свесив ноги, на краю пропасти. Голос Маттиа больше ничего не пробуждал в нем, но Денис никогда не забывал друга и не забудет, поскольку Маттиа оставался единственным маяком для сравнения со всем тем, что пришло к нему потом.

— Я помешал тебе? — спросил Маттиа.

— Нет, это я, наверное, побеспокоил тебя? — посмеялся Денис.

— Но это же я тебе звоню.

— Вот именно, так что говори. Судя по голосу, есть о чем.

Маттиа помолчал. Денис прав, есть, есть о чем поговорить, и уже готово слететь с языка.

— Ну же? — настаивал Денис. — Что случилось?

Маттиа тяжело выдохнул в трубку, и Денис понял, что друг задыхается от волнения. Он взял ручку, лежавшую у телефона, и принялся бездумно вертеть ее между пальцами. Потом выронил и, наклонившись, поднял.

Маттиа все молчал.

— Ну что, вопросы тебе задать наводящие или как? — спросил Денис. — Давай буду…

— Мне предложили работу за границей, — выпалил Маттиа. — В университете. В очень хорошем университете.

— Bay, — спокойно ответил Денис, нисколько не удивившись. — Неплохо. Поедешь?

— Не знаю? А нужно?

Денис изобразил смех.

— Ты спрашиваешь меня, бросившего университет? Я поехал бы не раздумывая. Изменить обстановку всегда полезно. — Он хотел было добавить: «К тому же что тебя держит тут?» — но промолчал.

— Дело в том, что недавно случилась одна вещь, — нерешительно заговорил Маттиа. — В тот день, когда была защита диплома.

— Ммм…

— Там была Аличе и…

— Ну и?

Маттиа помолчал.

— Короче, мы поцеловались, — произнес он наконец.

Денис крепко сжал трубку и сам удивился этому. Он давно уже не ревновал Маттиа — не имело никакого смысла, но в эту минуту прошлое будто вернулось, и в горле возник комок. Он отчетливо представил, как Маттиа и Аличе входят, держась за руки, в кухню у Виолы, и почувствовал язык Джулии Миранди, втиснутый в его рот, словно кляп из полотенца.