Митч Элбом - Хранитель времени

И тут же поверхности сталактита и сталагмита выкристаллизовались, став гладкими и прозрачными, и образовали верхнюю и нижнюю колбы гигантских песочных часов. Внутри был невиданный песок — белоснежный, невероятно мелкий, почти жидкий. Он просачивался из верхней колбы в нижнюю, но при этом его количество в обоих сосудах оставалось неизменным.

— Здесь находится каждое мгновение во вселенной, — сказал старик. — Ты хотел получить власть над временем. За твое покаяние тебе даровано то, что ты просил.

Он стукнул посохом по часам, и у них с обоих концов появились золотые подставки, соединенные витыми столбцами. Потом часы уменьшились и уместились у Дора на сгибе локтя.

Дор держал время в своих руках.

— Теперь ступай, — произнес кудесник. — Возвращайся в мир. Твое путешествие еще не окончено.

Но глаза Дора ничего не выражали. Плечи его опустились. Если бы он услышал такое предложение в прежние времена, то побежал бы со всех ног. Но теперь в душе его царила пустота. Он больше ничего не хотел. Алли нет и никогда не будет. Ее образ хранила лишь слеза на стене пещеры. Зачем ему теперь жизнь? К чему песочные часы?

Сумев наконец исторгнуть звук из своей груди, Дор слабым шепотом выговорил:

— Слишком поздно.

Старик покачал головой.

— Никогда не бывает слишком поздно или слишком рано. Все происходит тогда, когда должно произойти, — сказал кудесник и улыбнулся. — Существует план, Дор.

Тот удивленно моргнул. Никогда прежде старик не обращался к нему по имени.

— Возвращайся в мир. Стань свидетелем того, как человек считает свои мгновения.

— Зачем?

— Потому что ты это начал. Ты отец земного времени. Но есть еще кое-что, чего ты не понимаешь.

Дор дотронулся до бороды, доходившей до колен. Конечно, он жил на свете дольше всех остальных людей. Почему же его век столь долог?

— Ты научился разделять минуты, — продолжал старик, — но разве мудро их использовал? Отдыхал ли ты? Лелеял мечты? Испытывал благодарность? Вселял в кого-нибудь воодушевление и был кем-то вдохновлен?

Дор опустил глаза. На все вопросы он мог дать только отрицательный ответ.

— Что я должен делать? — спросил он.

— Найди на земле двух людей — одному из них нужно очень много времени, а другому, наоборот, совсем мало. Научи их тому, что узнал сам.

— Но как я их найду?

Старик указал на озеро голосов:

— Прислушайся к их страданиям.

Дор посмотрел на воду. Он подумал о миллиардах голосов, доносившихся сквозь ее поверхность.

— Но что могут изменить эти двое?

— Ты был один, — ответил кудесник. — И ты изменил мир.

Старец взял камень, которым Дор делал наскальные изображения. Он сжал его и стер в пыль.

— Только Бог может завершить твою историю.

— Он оставил меня в одиночестве, — сказал Дор.

— Ты никогда не был одинок, — качая головой, возразил старик.

Он прикоснулся к лицу Дора, и тот почувствовал, как новой неизвестной силой наливается его тело, подобно тому как вода заполняет чашку. Фигура кудесника начала таять в воздухе.

— Запомни навсегда: существует причина, по которой Бог ограничивает дни человека.

— И какова же она?

— Заверши свое путешествие — и узнаешь.

После того как Итан отменил встречу, Сара, должно быть, тщательно взвесила перспективы второго свидания.

Но отчаянное сердце всегда соблазняет разум. И вот, спустя две недели после разочарования, постигшего Сару в тот вечер, когда она надела черные джинсы и малиновую футболку, через четырнадцать дней, заполненных скучными уроками и одинокими ужинами перед компьютером, она сделала еще одну попытку. В субботу — день работы в приюте — она встала очень рано, в шесть часов тридцать две минуты, и оделась так, словно собиралась на вечеринку. На ней были блузка с глубоким вырезом и облегающая юбка. Сара посвятила макияжу больше времени, чем обычно, и даже заглянула на несколько сайтов, дававших советы по части румян и теней для век. Сколько раз она, не скрывая недовольства, критиковала «боевую раскраску» Лоррейн: «Да ты просто хочешь, чтобы на тебя обратили внимание». И чем занимается сама? Ей было неловко, но девочка находила оправдание в том, что такой парень, как Итан, мог заполучить сколько угодно красоток с вызывающе яркими губами и откровенными декольте. Если желаешь добиться своего, нужно менять некоторые привычки.

Между тем Лоррейн все еще спала.

Сара выскользнула из дому, завела машину матери и поехала в приют, вполне довольная своим решением. Тут ей встретились несколько бездомных. Увидев ее, они присвистнули и восхитились: «Шикарно выглядите, юная мисс», — и тогда Сара, заливаясь краской, сочинила историю о том, что сегодня идет на мероприятие. И тут же ощутила себя в нелепом положении. О чем она вообще думала? Вырядилась, как дешевка. Хорошо еще, что захватила свитер. Сара поспешно натянула его.

А потом вошел Итан, держа по коробке в каждой руке. Застигнутая врасплох, девочка выпрямилась и провела рукой по волосам.

— Здорово, Лемон-ад, — сказал Итан, кивая.

Интересно, понравилось ли ему, как она выглядит?

— Привет, Итан, — ответила Сара, стараясь держаться непринужденно.

Между тем чувства нахлынули на нее с новой силой.

Виктор сидел за столом, в который раз просматривая материалы в бежевой папке. Он слово в слово помнил все, что две недели назад говорил ему Джед, парень, занимавшийся крионикой: «Думайте о криоконсервации как о спасательной лодке, которая доставит вас в будущее, — когда-нибудь медицина шагнет так далеко, что вылечить ваше заболевание будет не сложнее, чем записаться на прием. Все, что от вас требуется, — это сесть в лодку, уснуть и ждать избавления».

Виктор потер живот. Избавиться от рака. Освободиться от гемодиализа. Начать жизнь заново. Это не сложнее, чем записаться на прием.

Он снова повторил про себя процесс, который объяснил ему Джед. Как только Виктора признают умершим, его тело погрузят в лед. Специальный насос будет прокачивать кровь, чтобы не появлялись тромбы. Затем его собственные физиологические жидкости заменят на криопротектант — биологический антифриз, препятствующий образованию льда в его венах; этот процесс называется «витрификация». По мере того как температура тела будет постепенно снижаться, оно будет помещено в спальный мешок, потом в охлаждающий бокс, контролируемый с помощью компьютера, а затем в контейнер, куда постепенно вводят жидкий азот.

Через пять дней Виктора перенесут в место последнего приюта — криостат, огромный термос из стекловолокна, наполненный азотом. Там покойный, подвешенный вниз головой, будет пребывать бог весть сколько лет, до тех пор, пока его спасательная лодка не достигнет светлого будущего.