Митч Элбом - Хранитель времени

Большая часть истории казалась двум слушателям невероятной. Когда Дор рассказывал о том, как взбирался на Нимову башню, Сара прошептала: «Вавилон», а Виктор пробормотал: «Это всего лишь миф».

Перейдя к рассказу о своем пребывании в пещере, Дор закрыл Виктору глаза ладонью, чтобы тот увидел века одиночного заключения, мучительное прозябание в пространстве, где нет ничего привычного, любимого — жены, детей, друзей, дома. Вторая жизнь? Десятая? Тысячная? Какая разница? Этот огромный отрезок времени все равно не принадлежал Дору.

— Я существовал, — признался он, — но не был живым.

Виктор увидел, как Дор пытался убежать, как он бился о карстовые стены и пытался прыгнуть в поблескивающее озеро. Он слышал какофонию голосов, просивших дать им еще времени.

— Чьи это голоса? — спросил Виктор.

— Тех, кто несчастлив, — отвечал Дор.

Он объяснил, что, начав отсчитывать время, люди утратили способность испытывать удовлетворение.

Теперь они старательно выкраивали лишние минуты и часы, им хотелось двигаться быстрее, чтобы больше успеть за день. Простая радость жизни от восхода до восхода исчезла.

— Сегодня человек изо всех сил старается быть проворным, успешно распоряжаться временем, — сказал Дор. — Но удовольствия от этого не получает. Он постоянно хочет большего. В попытках управлять своим существованием мы забываем, что время никому не принадлежит.

Он убрал руку с глаз Виктора.

— Когда вы измеряете время жизни, сами вы не живете. Я это знаю. Ведь я был первым, кто это сделал.

Дор опустил взор. Его лицо стало еще бледнее. Волосы намокли от пота.

— Сколько вам лет? — прошептал Виктор.

Седое Время покачал головой. Человек, который первым начал считать дни, не имел ни малейшего представления о том неимоверном их количестве, которое осталось позади.

Он сделал глубокий, болезненный вдох.

И в изнеможении рухнул на пол.

Легкие Дора судорожно хватали воздух. Глаза закатились. Его поразила древняя хворь.

В течение шести тысячелетий он был вооружен иммунитетом от неумолимо бегущего времени: планета становилась старше, но каждый вдох и выдох были даны ему взаймы. Однако баланс изменился. Дор остановил мир. И теперь, хотя мгновения замерли, Седое Время старел. Его кожа быстро покрывалась пятнами. Он стремительно угасал.

— Что с ним такое? — спросила Сара.

— Не знаю, — ответил Виктор.

Окружавшие их картины будущего начали блекнуть — зрители, зал, труба, хранящая бренную оболочку Виктора, оплывали, подобно горящей фотографии. Песочные часы уменьшились до своего нормального размера, песок снова собрался в верхней колбе.

— Мы должны ему помочь, — решительно заявила Сара.

— Как? Ты же видела, сколько ему пришлось вынести. Откуда мы знаем, что нужно делать?

— Подождите, — сказала Сара. Она поднесла к своему лицу левую руку Дора. — Возьмите правую, — велела она Виктору.

Они закрыли свои глаза его руками. И каждый из них увидел одно и то же мгновение: Дор наклоняется к своей жене, ее лицо покрыто испариной, кожа в таких же красных пятнах, как у него сейчас. Вот он целует ее щеку, и их слезы смешиваются.

«Я остановлю твои страдания. Я все остановлю».

— О господи, — прошептала Сара. — У нее была та же болезнь.

Они наблюдали, как Дор побежал к башне Нима. Были свидетелями его отчаянного восхождения. Узрели то, что их современники не признавали, считая мифом, — разрушение самого высокого здания, когда-либо возведенного людьми.

Хранитель времени был единственным человеком, который уцелел по милости Бога.

В момент, когда Дор очутился в пещере, где старик приветствовал его вопросом: «Тебе нужна власть?» — Виктор и Сара одновременно отпустили руки своего спутника.

Они переглянулись.

— Ты его видела? — спросил Виктор.

Сара кивнула:

— Мы должны доставить его обратно.

В обычной жизни они просто не могли бы встретиться.

Сара Лемон и Виктор Деламот принадлежали к разным мирам: в одном царили школьные уроки и фастфуд, в другом — заседания совета директоров и белые скатерти.

Но судьбы бывают связаны непостижимым для нас образом. И в то мгновение, когда вселенная замерла, только эти двое могли спасти человека, который ради них остановил ход времени. Сара держала в руках песочные часы, Виктор открутил у них нижнюю крышку. Они поступили по примеру Дора: высыпали содержимое нижней колбы, песок прошлого, и раскидали его так же, как их друг разбрасывал будущее.

Когда дело было сделано, Виктор и Сара подхватили Дора под колени и плечи.

— Если это сработает, — спросила Сара, — что случится с нами?

— Я не знаю, — ответил Виктор.

Он и вправду не знал. Дор выдернул их из мира. Без него они понятия не имели, куда отправятся их души.

— Мы останемся вместе? — Сара несмело улыбнулась.

— Что бы ни случилось, — заверил ее Виктор.

Они подняли Седое Время, ступили на песчаную тропу и начали двигаться вперед.

У того, что случилось потом, не было свидетелей, и сколько это продолжалось — неведомо.

Виктор и Сара шли по пескам уже прошедшего времени, и сиявшие следы теперь поднимались из мрака к их ногам. Когда они спускались, туманы рассеивались и звезды озаряли небеса.

Наконец девочка и старик со своей ношей оказались среди повисших в воздухе снежинок, замерших на дорогах авто и своих сограждан, застывших в разных позах в эту новогоднюю ночь. Дорога привела путников под козырек дома по адресу: Орчард-стрит, сто сорок три.

Они подождали.

Открылась дверь.

Они увидели знакомое лицо — это был владелец магазина, теперь облаченный в белую мантию, в которой он был в пещере. Старик негромко сказал: «Несите его сюда».

Они вошли внутрь и положили своего друга на пол, поскольку больше было некуда.

— Кто он? — спросил Виктор у седовласого хозяина.

— Его зовут Дор.

— Он был послан сюда ради нас?

— И ради себя самого.

— Он умирает?

— Да.

— А мы?

— Конечно.

Старик заметил, что их лица стали испуганными. Тогда он выразился более мягко:

— Любой, кто рождается на свет, неизбежно покидает его.

Деламот взглянул на Дора, который, похоже, лишился сознания. Как же он ошибался по отношению к нему, как несправедливо судил об этом человеке! Теперь-то ему ясно, что карманные часы были выбраны для него Дором не из-за их антикварной ценности, а ради изображения на корпусе — мастерски выписанных фигурок отца, матери и ребенка. Старинная вещица должна была служить Виктору напоминанием не столько о времени, сколько о семейных узах, чтобы он, пока не поздно, осознал, как важна для него Грейс.

— Почему он был наказан? — спросил Деламот.

— Это не было наказанием.