Александр Кабаков - Стакан без стенок (сборник)

Я, например, люблю Золотую улицу, уже давно ставшую просто туристическим аттракционом, а когда-то бывшую настоящим пристанищем алхимиков, потом ремесленников, а еще позже художников, поэтов и городских чудаков. Короткая эта улочка в старом замке сплошь, стена к стене, застроена шестнадцатью микроскопическими домиками, до крыш которых вполне может дотянуться рукой человек приличного роста. В них по одной комнатке на первом этаже и по одной на втором, куда можно подняться, только согнувшись пополам. Как там прежде жили, представить себе почти невозможно; теперь там торгуют недорогой стариной и совсем дешевыми современными сувенирными поделками, теснятся разноязыкие покупатели, непрерывно и всё подряд фотографируют вездесущие японцы… Стоит дождаться закрытия магазинчиков и пройти по этой улице, когда она опустеет, а домики станут совсем игрушечными, кукольными. На одном из них написано, что здесь жил писатель Франц Кафка. И более кафкианского места, чем эта тесная, будто склеенная из картона коробочка посреди огромного каменного города, не придумаешь.

Если погода стоит ясная и теплая, на закате хорошо посидеть в какой-нибудь открытой пивной на берегу Влтавы. Пройдет несколько минут – и в поле зрения обязательно вплывет маленький пароходик, на палубе которого за такими же столиками сидят люди и так же пьют пиво. Гремя музыкой из мощных динамиков, плавучая пивная понемногу удалится, и вы останетесь наедине с кружкой праздроя и пейзажем противоположного берега, залитого темным солнечным золотом, под которым сверкают окна, медные крыши, узкие клинки шпилей и скалы дворцов – вот она, «злата Прага».

Если же вы упустили романтическое закатное время, идите в обычную пивную, все равно без пива в Праге не обойтись даже принципиальному трезвеннику – собственно, пиво есть пражский воздух в жидком состоянии. Обычная местная пивная представляет собой огромное, иногда подвальное, иногда занимающее два, а то и три нижних этажа помещение, разделенное на несколько залов, тесно заставленное прочными дубовыми стульями и столами, со старинными шкафами для посуды и салфеток вдоль стен. В помещении стоит ровный гул, какой бывает в заводских цехах или на берегу слегка волнующегося моря. Крепкие девушки разносят неподъемные на вид подносы, уставленные высокими бокалами или более привычными нашему глазу кружками. Следует признать: перед многими посетителями, кроме кружек, стоят и маленькие графинчики с прозрачными жидкостями – возможно, это местный ром, но, скорей всего, травяная настойка, бехеревка, национальный напиток примерно водочной крепости, обладающий, во что чехи свято верят, универсальными лечебными свойствами. Судя по оживлению, царящему среди потребителей, бехеревка, во всяком случае, благотворно влияет на настроение; судя же по общему добродушному тону говора, мудрость «водка без пива – деньги на ветер» здесь действует в исключительно мирном смысле… В одиночестве вы, чужак, пробудете недолго. Пражане любят гостей, приехавших не на танках, – возможно, потому что они очень практичны и ценят доходы от туризма. Для начала вам нальют рюмочку, а потом обязательно познакомят с чемпионом заведения (зала, стола) по потреблению пива за один вечер. Это будет неопределенного возраста господин совершенно не пивного сложения – сухой, с коричневатым морщинистым лицом, на котором постоянно сохраняется выражение доброжелательной снисходительности, как у монарших особ. Меня, помню, познакомили с титаном, способным выпить двадцать литров за один присест. Я, честно говоря, не поверил, хотя за полтора часа при мне он выпил восемь, а сколько до и после, можно только догадываться. Интересно, что по этому поводу могут сказать врачи…

Обязательно надо оторваться от группы, подняться в Пражский Град – это район, где президентский дворец и вообще центр государства – и, побродив по тамошним паркам, поглазев на торжественную смену караула, найти место, откуда виден весь или почти весь лежащий внизу город. Таких мест там много… Перед вами развернется один из красивейших в мире городских видов – многие считают, что красивейший – и, безусловно, самый урбанистический из всех. Прага прекрасна тем, что это не просто город, а как бы дух города, его сущность. Если ребенка попросить нарисовать собаку, он непременно нарисует некое подобие овчарки, если домик – то кубик с двускатной крышей и квадратной трубой… Если бы ребенок мог изобразить «город вообще», он обязательно нарисовал бы нечто вроде Праги, с башнями и шпилями, замками и парками, тесными улицами и огромными площадями. Не зря еще в давние времена было присвоено Праге звание «мать городов», произносившееся в соответствии с тогдашними европейскими обычаями по-латыни – mater urbis .

…Совсем ранним утром перед отъездом вы выйдете попрощаться с Прагой. Брусчатка площадей и плитка уличных тротуаров, влажные после старательной уборки, будут звенеть под вашими одинокими шагами. Шустрый трамвай с негромким дребезгом пронесется по прямой, притормозит на повороте и исчезнет в низкой, построенной под габариты всадника арке. Грохоча, поползут вверх жалюзи витрин. Откроется дверь обычного подъезда, и обнаружится прохладный мраморный вестибюль.

И вы решите обязательно вернуться в этот город, где прошлое и настоящее существуют одновременно.

Если в разговоре с жителем Барселоны случайно назвать ее испанским городом, собеседник даже не обидится, но сильно удивится, как если бы вы сказали «китайский» или «финский», к примеру. Барселона – столица Каталонии, это представляется любому местному человеку общеизвестным фактом, а к Испании Каталония имеет только то отношение, что находится внутри нее. Совсем недавно каталонцы добились полной автономии, и теперь их язык, на посторонний слух вполне испанский, имеет здесь статус второго государственного, чем и окончательно зафиксировалась по крайней мере культурная независимость провинции.

На взгляд же человека приезжего, далекого от здешних этнических проблем и страстей, Барселона – не испанский и не каталонский город, а типичнейший сказочный. Большой, почти двухмиллионный Зурбаган.

С любого перекрестка в центре видна пара дворцов, кажущихся призрачными, воздвигнутыми волшебством и готовыми по волшебству же растаять в зыбком от жары воздухе. Один горизонт растворяется в морской синеве, а другой неровно оборван горами, и все это вместе похоже на театральную декорацию. Сады и парки вырастают из камня, словно деревья принесены бутафорами и расставлены на время. И жизнь идет, будто на сцене, а люди на улицах выглядят статистами, передвигающимися по режиссерскому плану и в соответствии с замыслом автора, склонного к романтическим фантазиям…