Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»

Слова подруги заставили Мэй еще острее ощутить свою вину. У нее есть дочь, которая вовсе не ее, а у бедной Селесты отобрали родного сына. Вот ведь какие превратности судьбы…

Чудесным осенним днем примерно неделю спустя после того, как Селеста отплыла со своей подопечной в Нью-Йорк, Мэй села на велосипед и отправилась в город, впервые решив показаться на людях в новой юбке укороченного фасона. Селвин уехал в Бирмингем, и у Мэй в кои-то веки появилось свободное время, а велосипед позволял наслаждаться свежим воздухом.

Мэй доверху наполнила корзину покупками и повернула в обратный путь. Легкий ветерок, дувший в спину, создавал ощущение полета. Приятно все-таки чувствовать себя свободной. На ужин она приготовит жаркое по-ланкаширски. Задумавшись, достаточно ли дома картофеля, Мэй отвела взгляд в сторону на секунду дольше, чем следовало, наехала на камень и с грохотом свалилась, ободрав ногу о бордюр. Случайные прохожие быстро помогли ей подняться и оттащили велосипед с дороги. Несколько секунд она просто сидела на земле, чувствуя себя невероятно глупо. Нога кровила, в рану набился песок, но она казалась не слишком серьезной, так что Мэй промокнула ее платком, вновь села на велосипед и поехала домой, чтобы приготовить себе чашку успокоительного чая.

Акрон

– Родерик, я получила письмо от твоей матери. Она едет по каким-то делам в Бостон и собирается нас навестить. Нужно подготовиться.

Бабушка Хэрриет помахала конвертом перед носом Родди, не догадываясь, что он уже все знает. Мама телеграфировала о своем приезде, и отцу новость явно не понравилась.

– Я же сказал этой женщине, в моем доме ей делать нечего! – в гневе топал он ногами.

– Она должна увидеться с сыном, в этом мы не можем отказать, – позже настаивала бабушка, однако отец отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Она не переступит порог этого дома! Что подумают люди?

– На крайний случай, остановится в отеле. Ей захочется провести с Родериком как можно больше времени. И вообще, она приезжает не к тебе! – отрезала бабушка, та самая бабушка Хэрриет, которая обычно ходила вокруг папы на цыпочках, а когда он бывал в дурном настроении, старалась не попадаться ему на глаза.

Гровер повернулся к Родди и просверлил сына взглядом.

– Ты знал об этом?

Родди покачал головой.

– Нет, сэр. Но я бы хотел повидаться с матерью.

От вежливой просьбы отец смягчился.

– Что ж, поступай как знаешь, только не переусердствуй с радушным приемом. Я ей не доверяю. Поселите ее в бабушкином крыле, и пускай носа оттуда не высовывает. Ни к чему расстраивать Луэллу.

– Да уж, она ходит за тобой по пятам. Разводись и бери ее замуж, – заявила бабушка.

– Придержи язык, старая сплетница. Развод – это суд, огласка и расходы.

Родди угрюмо смотрел на отца. Когда-то он отчаянно хотел быть похожим на него, однако теперь начал понимать, что это за натура. Что бы Родди ни делал, отцу это не нравилось. И как он смеет в таком тоне разговаривать с матерью? Родди никогда не будет обращаться с мамой, как Гровер – с бабушкой. К сожалению, отец в нем разочаровался: в школе он успевает так себе, спортивные достижения неплохи, но далеки от блестящих. Отец ни разу не похвалил его, не выразил сыну своего одобрения. Он вообще никогда и никого не хвалит. Для Родди стало шоком осознание того, что он по большому счету не любит этого человека. Отец груб с прислугой, проявляет жестокость к собакам, да и к Луэлле тоже, когда слишком много выпьет.

В такие моменты лучше держаться тише воды ниже травы. Папа много работает, это правда, а компания «Даймонд раббер» переживает трудные времена. Борьба с конкурентами очень острая, в совете директоров постоянно вспыхивают конфликты. Родди несколько раз подслушивал ожесточенные споры, которые отец вел по телефону, и перспектива в будущем войти в этот террариум перестала его прельщать. Тем не менее выбора у Родди нет: именно этого от него ожидает отец.

Родди постоянно тянуло за дверь. Прогулки по окрестностям и пешие походы все больше становились отдушиной, позволяли избавиться от холодной атмосферы, царившей дома. Что думает о нем мама? Простила ли его за побег? Он уже далеко не тот наивный ребенок, который поднялся на борт «Олимпика». Глупого мальчишки, мечтавшего быть любимым сыном своего отца, давно нет. Недалек день, когда Родди встанет против него в открытую. Однако Гровер – большой человек с большими кулаками, и Родди уже раз-другой схлопотал оплеуху, когда осмелился проявить дерзость.

В последний раз, получив тумака, он наконец-то понял, чего именно ему здесь не хватает: любви, терпимости и ощущения безопасности, которые в Ред-хаусе он воспринимал как нечто само собой разумеющееся. В этом и заключалось различие между «домом» и домом. Мужественный и сдержанный Селвин, веселый Арчи Макадам, увлеченный образованием, – у этих людей есть сочувствие, а мама… Мама любит его таким, какой он есть, а не каким станет когда-нибудь в будущем.

Отец же не любит никого, кроме себя. Вряд ли он вообще знает, что такое любовь. Он осыпает Луэллу драгоценностями и водит в дорогие рестораны, но это тоже не любовь, а чувство собственника, обладающего красивой вещью.

Родди надеется лишь, что, вернувшись в Штаты с отцом, не предал материнскую любовь. Однажды мама сказала, что любовь – это неиссякаемая чаша, которая наполняется вновь и вновь. Ее приезд покажет, так ли это…

Рана никак не затягивалась. Мучаясь зудом, Мэй постоянно расчесывала ногу до крови. Она пробовала делать примочки с хлебным мякишем, чтобы вытянуть инфекцию, а затем смазывала рану гусиным жиром для заживления, однако нога лишь покраснела, распухла и перестала сгибаться. Мэй старалась не обращать на это внимания, но стоило Селвину увидеть, как она хромает, и он без лишних разговоров повез ее к хирургу. Врачу рана не понравилась с первого взгляда.

– Давно она у вас такая распухшая и горячая? – осведомился он.

– Недели две или три, – ответила Мэй.

– Зуд, наверное, нестерпимый? – Доктор аккуратно ощупал рану, пылающую жаром.

– Да, чешется немного, – призналась Мэй. – Не надо было расчесывать, да?

– Верно. Вы, должно быть, святая, если терпели так долго. Я кладу вас в больницу, причем немедленно. Надо остановить распространение инфекции.

– Из-за какой-то царапины – в больницу? – запротестовала Мэй.

– Позвольте судить об этом мне, миссис Смит. Инфекция поднимается вверх. Вам следовало обратиться ко мне гораздо раньше. Я выпишу направление. Чем скорее вы ляжете в клинику на Сэндфорд-стрит, тем скорее мы начнем лечение.

Вся эта суета привела Мэй в замешательство. Да, ее слегка лихорадит, но неужели стоит укладываться на больничную койку? Селесты нет, дома много дел… Селвину и Элле придется самим позаботиться о себе. Рана доставляет неудобство и не хочет заживать, вынуждена признать Мэй. Лучше ее не трогать. Наверное, там еще осталась грязь и песок. Теперь она похожа на огромного лилового паука, раскинувшего мохнатые ноги во все стороны и ползущего вверх, и все из-за неудачного падения с велосипеда. Доктор прав, нужно было обратиться к нему до того, как началось заражение. Ну, ничего, врачи ее вылечат. Она немножко полежит в больнице и скоро вернется к повседневной жизни.