Хелен Филдинг - Бриджит Джонс: на грани безумия

11.35. Хотя, вообще-то, коричневый должен быть серым нынешнего сезона, ведь серый был черным прошлого сезона.

11.40. Это оч. плохие новости, ведь кол-во коричневых вещей у меня в гардеробе нулевое. Правда, может, деньги вдруг свалятся на меня так же неожиданно, как произошло мое освобождение?

11.45. М-м-м. До чего ж здорово пить вино после такого перерыва! Оч. в голову ударяет.

12.30. Фу! После запойного чтения «желтой» прессы меня подташнивает. Я и забыла, какое паршивое чувство всегда охватывает после этого занятия – наподобие похмелья. И еще возникает ощущение, будто все события в мире превращены в какую-то жуткую, все время повторяющуюся историю, все действующие лица которой сначала добрые и хорошие, а потом злые и ужасные.

Особенно мне понравилась статья про развратного священника, оказавшегося моральным паразитом. Всегда приятно, когда другие ведут себя нехорошо. Правда, мне кажется, те, кто создал общество в поддержку этого священника (мотивация у них такая: «Женщинам, вступающим в отношения со священником, часто просто не к кому больше обратиться»), заняли довольно лицемерную позицию. А как же другие женщины, которым не к кому больше обратиться? Тогда уж нужно создавать общества в поддержку женщин, павших жертвами сексуальных отношений с министрами; членов британских спортивных сборных, переспавших с членами королевской семьи; представителей католического духовенства, переспавших со знаменитостями или членами королевской семьи; знаменитостей, переспавших с простыми смертными, которые впоследствии поведали об этом представителям католической церкви, которые впоследствии за деньги передали эту информацию прессе. Может быть, я продам газетам свою историю и на этом-то и заработаю? Нет, так поступать неправильно. Ну вот, из-за желтой прессы моя духовность уже в опасности.

Правда, я могла бы написать книгу. Может, по возвращении я стану национальным героем, как Джон Маккарти [20], и напишу книгу под названием «Когда тучи сгущаются» (возможны другие варианты, связанные с природными явлениями). Может, меня встретят в аэропорту как героиню: Марк, Джуд, Шерон, Том, родители и толпы фотографов, а также Ричард Финч, униженно просящий дать ему эксклюзивное интервью. Лучше мне не слишком напиваться. Надеюсь, голова не поедет окончательно. Мне кажется, встретят меня полицейские или следователи и увезут на секретную базу на допрос. Пожалуй, посплю немного.

21.00. (Время теперь британское.) В Хитроу прибыла в состоянии сильного похмелья. Все пыталась стряхнуть с одежды хлебные крошки и оттереть следы ярко-розовой зубной пасты, поданной в самолете под видом десерта. Одновременно повторяла про себя фразы, которые скажу перед ожидающей меня толпой журналистов. «Это был кошмар, кошмар наяву. Гром среди ясного неба. Но я не держу ни на кого зла (не питаю ни к кому ненависти?), ведь если моя история поможет предупредить других людей об опасности связей с незнакомцами, в которые вступают их друзья, значит, она произошла не напрасно (случилась со мной не зря?)». Однако на самом деле я была уверена, что никакие журналисты меня встречать не будут. Без всяких происшествий прошла таможенный контроль и, выйдя в зал прибытий, стала с волнением оглядываться в поисках знакомых лиц. И тут на меня набрасываются… журналисты. Целая толпа. И фотографы с лампами для вспышки. Все мысли выветрились у меня из головы, и я ничего не смогла сказать. Лишь твердила как попугай: «Без комментариев». Прямо как министр, пойманный на сексе с проституткой. Шла вперед, толкая тележку с багажом, и мне казалось, колени у меня сейчас подкосятся. Потом тележку у меня кто-то выхватил, и я почувствовала, как меня обняли.

– Не волнуйся, Бридж, мы тут. Ты с нами, все в порядке.

Это были Джуд и Шерон.

51,5 кг (ура! ура! вершина диетических достижений за восемнадцать лет; хотя за это заплачена неоправданно высокая цена), алкоголь: 4 порц., калории: 8995 (ну сейчас-то можно себе позволить), улучшения в состоянии стены, разрушенной Гари-ломастером: 0.

2.00. Моя квартира. Как хорошо быть дома. Как хорошо снова быть с Джуд и Шерон. После того как они встретили меня в аэропорту, к нам подошел полицейский и отвел в какой-то кабинет. Там нас ждали сотрудники отдела по борьбе с распространением наркотиков и представитель Министерства иностранных дел. Тут же накинулись на меня с вопросами.

Не прошло и минуты, как Шерон взорвалась:

– Слушайте, это что, черт возьми, так срочно? Вы что, не видите, в каком она состоянии?

Они тем не менее стали продолжать расспросы, но в итоге их так напугали рыки Шерон («Вы люди или звери?») и угрозы сообщить об их действиях в Международную амнистию, что они позвали полицейского, которому предстояло отвезти нас в Лондон.

– В следующий раз смотрите, с кем знакомства заводите, – сказал нам на прощание сотрудник МИДа.

– Ой, не начинайте, – скривилась Шерон.

А Джуд одновременно с ней проговорила тоном светской леди на вершине любезности:

– Конечно-конечно, вы совершенно правы.

Когда мы приехали ко мне, я увидела, что у плиты лежат коробки с пиццей, в холодильнике полно еды, на столе шоколадки, конфеты, канапе с копченым лососем и много бутылок шардоне. На полиэтилене, прикрывающем дыру в стене, было огромными буквами написано: «С возвращением домой, Бриджит!» А еще меня ждал факс от Тома из Сан-Франциско – он, оказывается, теперь живет вместе с парнем, с которым познакомился на таможенном контроле.

«Зайчонок, наркотики – зло. Скажи им нет! Думаю, ты теперь такая худенькая, что и не снилось. Плюнь на всех мужчин и присоединяйся к гомосексуальному сообществу. Приезжай сюда, будем жить втроем голубой калифорнийской шведской семьей. Я разбил Жерому сердце! Ха-ха-ха-ха! Позвони мне. Люблю тебя. С возвращением».

К моему приезду Джуд с Шерон сделали уборку в спальне (уничтожили последствия моей подготовки к отъезду), постелили на кровать свежее белье, а на столик поставили цветы и положили пачку сигарет. Обожаю подруг. Обожаю эгоцентричного Тома.

Джуд и Шерон приготовили мне ванну и, когда я туда залезла, принесли бокал шампанского. Я показала им следы от блошиных укусов. Затем я натянула пижаму и мы, взяв сигареты, шампанское и конфеты, сели все вместе на кровать. Я стала рассказывать обо всем, что со мной приключилось, но потом, похоже, уснула. Потому что сейчас темно, Джуд и Шерон рядом со мной нет, а на подушке от них записка с просьбой позвонить им, когда я проснусь. Сейчас они обе живут у Шерон, т. к. в квартире Джуд идет ремонт: после свадьбы они с Ричардом будут жить там. Надеюсь, мастера у нее получше, чем мой Гари. Дыра в стене за время моего отсутствия не претерпела никаких изменений.