Татьяна де Ронэ - Русские чернила

– Ты говорил, что хочешь позвонить матери, – тихо напомнила Мальвина.

А ведь она права, вот что надо сейчас сделать. Отыскать Эмму. Звонить, пока он не услышит ее голос. Николя отошел на несколько шагов, чтобы остаться одному. Он все еще был не в себе, словно его изрядно поколотили. Набрав номер, он, к своему удивлению, услышал в трубке голос. Мужской.

– Алло? – произнес Николя.

– Да? – отозвался незнакомец.

– Должно быть, я ошибся… Я звоню Эмме Дюамель.

– Это ее номер, – вежливо ответил незнакомец.

А это еще кто? Почему он отвечает по мобильнику матери? Сердце больно стукнуло. А вдруг Эмма в больнице и этот тип – врач? Врачи приносят дурные вести.

Он пробормотал:

– А она… она здесь?

Незнакомец откашлялся:

– А вы кто?

– Ее сын.

– Сын?

– Да.

В трубке замолчали, и он различил отдаленную музыку.

– Алло?

– Да-да, я слушаю, – сказал незнакомец.

– Моя мать чувствует себя хорошо?

– Она чувствует себя прекрасно.

Николя показалось или его собеседник улыбался?

– А вы кто? Ее врач?

– Что? Нет!

– Тогда кто?

Молчание.

– Эд.

Николя ничего не ответил. Эд? Это кто? Друг? Студент?

– Ваша мать еще спит.

Еще спит? В полдень? Это она-то, которая всегда утверждала, что мир принадлежит тем, кто рано встает…

– Понимаю, – сказал он, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Я передам ей, что вы звонили.

– Спасибо, Эд. А можно узнать, где вы находитесь?

– В Сен-Тропе.

Николя чуть не выронил телефон.

– В Сен-Тропе?

– Да. Мы у друзей, на яхте.

– Понятно, – ошеломленно пробормотал он. – На яхте?

– Ну да, яхта очень красивая.

У Эда был молодой, дружелюбный голос.

– А вы… друг моей матери? – спросил Николя.

В трубке снова замолчали. Вдалеке слышалась музыка, какие-то голоса. Эмма еще спит в полдень… Перед глазами Николя возникла картина, от которой он пришел в замешательство: неубранная постель, смятые простыни, обнаженная кожа, близость… невозможно представить себе такое.

Эд снова рассмеялся. Голос у него был приятный, но все равно резанул по нервам.

– Э… Я ее любовник, – просто сказал он.

« Конверт» читали люди всех возрастов, национальностей и слоев общества. С читателями Николя начал знакомиться, когда стал ездить с презентациями, а «Фейсбук» и «Твиттер» давали возможность виртуального знакомства. Он находил, что социальные сети весьма практичны, но, надо признать, отнимают уйму времени. Поначалу он угодил в эту ловушку и практически не расставался с телефоном, даже на ночь клал его под подушку. Близких это приводило в отчаяние. Потеряв терпение, мать как-то спросила, не надо ли ей тоже стать подписчиком «Твиттера», чтобы он хоть изредка отзывался на ее звонки. Алиса Дор жаловалась, что, когда они вместе заходили куда-нибудь перекусить, он не отрывал мобильника от уха. Лара посмеивалась над тем количеством «твиттов», которые ему приходили ежедневно. «Неудивительно, что ты никак не можешь засесть за книгу», – поддевала она Николя. И он вынужден был сознаться, что стал до такой степени повернутым на социальных сетях, что если и принимался писать, то ему приходилось отключаться от Интернета, а телефон оставлять подальше, где-нибудь в другой комнате. Но надолго его не хватало. Он снова входил в Сеть, как алкоголик, который люто себя ненавидит и все равно выпивает очередной стаканчик. От этой зависимости надо было избавляться. Существуют же программы, которые помогают таким, как он, выйти из порочного круга. В те времена весь мир пристально следил за его сообщениями, за его страницей в «Фейсбуке» и трафиком в «Твиттере». Парочки обедали в ресторанах молча, не отрываясь от телефонов. Даже на свадьбах и похоронах, не говоря уже о киносеансах, люди с мобильниками не выпускали Николя из зоны своего внимания. Те же, кому «Твиттер» был неинтересен, являлись для него загадкой. Они что, живут в Средние века? Однако сейчас, когда интеллектуальное бессилие все глубже погружало его в безысходную тоску, он нередко спрашивал себя: а может, они и правы? Может, избыток Интернета тормозит работу мозгов и его разум уже помутился? Еще до того, как к нему пришла известность и он был еще Дюамелем, Николя создал себе страничку в Интернете. Но после «урагана Марго» он ее закрыл: ведь Николя Дюамеля больше не существовало. А страничка Николя Кольта сразу же притянула к себе миллионы фанатов.

Читатели зачастую преподносили ему в Сети сюрпризы. Однажды он просто оторопел, когда к нему в друзья в «Фейсбуке» попросилась Марго Дансор. Тот (или та), кто создал себе страничку на имя Марго Дансор, не хуже Николя изучил его героиню. Марго была точно такая, как в книге. Он так и не узнал, кто создал виртуальную Марго, но что за важность! Ему ужасно нравилось общаться с собственным персонажем. Многие читатели думали, что она существует на самом деле и Николя поместил ее в книгу, когда с ней познакомился. Он их не разуверял, просто так, смеха ради.

«Я пользуюсь социальными сетями, потому что люблю общение», – говорил он журналистам. Обмен репликами с фанатами его стимулировал, заставлял превосходить самого себя. Его «твитты», все ровно по сто сорок знаков, отличались тщательной обработкой и тем насмешливым юмором, который сводил читателей с ума. Он отвечал молниеносно и в ответах был неотразим. Многие из его диалогов стали знамениты, и их даже цитировала пресса.

В Ассене случился такой эпизод. Его голландская издательница Марье ван Ритсшотен заставила его, несмотря на усталость, согласиться на презентацию в городке Ассен, рядом с Амстердамом. Она пообещала, что встреча продлится не более двух часов. Поклонники ждут его с нетерпением. Его накормят хорошим обедом и проведут мероприятие в быстром темпе, чтобы он мог вернуться в отель до полуночи, поскольку на другое утро, в восемь, у него рейс на Осло. Николя согласился. Однако поездка в Ассен приняла совсем другой оборот. Был час пик, и они оказались блокированы дорожными работами и пробками. По небу неслись черные тучи, и на шоссе низвергались потоки воды. Марье, сидевшая за рулем, изредка решалась взглянуть на Николя, который устроился рядом, подавшись вперед и полностью сосредоточившись на своем «Блэкберри». Они медленно, сантиметр за сантиметром, двигались по размытой, запруженной машинами дороге. Путь занял около четырех часов. Марье не догадывалась, что по дороге Николя описывал в «Твиттере» абсолютно все: как он измучен, как она ведет машину, буквально прилипнув носом к ветровому стеклу, какие ухабы на дороге, как хлещет дождь и что у него сейчас лопнет мочевой пузырь, а желудок склеится от голода, и что он с самого начала не хотел ехать на эту чертову презентацию… В «твитте» фигурировали и предметы, оставленные на заднем сиденье мужем и детьми Марье: скейтборд, галстук, карта, кукла Барби. Проявились нетерпение, отчаяние и бессилие что-либо изменить… Очень выразительно получились шумные сравнения: «Это будто ты понимаешь, что она никогда не кончит! Дороганаассен! » Когда они наконец доехали, оказалось, что презентацию отменили и все разъехались по домам. Николя так устал, что у него не было сил даже расстроиться. Всю обратную дорогу до Амстердама он крепко спал.