Татьяна де Ронэ - Русские чернила

– Это здесь. Вот они, Колчины.

Каменный православный крест, надгробие из черного мрамора.

– Ой, подождите-ка! – вдруг воскликнула она. – Смотрите!

Николя подошел к надгробию. Прочесть имена он не мог, но увидел фотографии на медальонах. С черно-белого снимка на него смотрела пара лет пятидесяти: мужчина с узким, вытянутым лицом и доброй улыбкой и круглолицая женщина в платке. Был еще один медальон с фотографией более молодого человека. Черты его лица так поразительно напоминали черты Теодора Дюамеля, что Николя вскрикнул.

– Ой… Кто это? – выдохнул он, склонившись над оградой.

– Пара – это ваши прабабушка и прадедушка, а тот, что помоложе, – Алексей, их сын, дядя вашего отца. Он удивительно похож на вас, Николай.

Потрясенный Николя прочел даты. Наталья: 1925–1982. Владимир: 1921–1979. Алексей: 1940–1993.

Повернувшись наконец к Лизе, он сказал:

– Мне осталось выяснить еще одну вещь: точную дату смерти Алексея Колчина в тысяча девятьсот девяносто третьем году.

Ответ на этот вопрос они получили позже, снова вернувшись в унылое помещение загса, где уже побывали накануне.

Лиза Сапунова перевела ему справку:

– Алексей Владимирович Колчин никогда не был женат. У него не было детей. Он скончался в Санкт-Петербурге пятнадцатого июля тысяча девятьсот девяносто третьего года.

После отъезда Мальвины Николя еще какое-то время просидел неподвижно в номере, потом встал, встряхнулся, как зверь после зимней спячки, и почувствовал, как оживает в нем энергия. Он позвонил на рецепцию, и ему ответил женский голос: сегодня дежурила девушка по имени Кьяра. Мадемуазель Восс уехала раньше и просила заказать билет на другой самолет, совершенно верно, grazie. Он попросил Кьяру, если это возможно, продлить ему пребывание еще на одну ночь и заказать билет на самолет на завтра после полудня. В ожидании подтверждения, он послал сообщение Алисе Дор: у нее нет никаких оснований для беспокойства, она может ему полностью доверять, настаивал он. Ему очень жаль, что произошло такое дурацкое недоразумение, но у него нет никакого контракта с Дагмар Хунольд. Аб-со-лют-но. Когда Алиса торопила его с заключением договора на следующую книгу, он не решился сознаться, что еще и не начинал работать. В этом действительно его вина. Он это понимает и постарается оправдаться в ее глазах. Он вернется завтра и все ей объяснит. Им надо поговорить. Сможет ли он с ней встретиться?

Раздался звонок портье. Не соблаговолит ли он переехать в другой номер? Вечером прибудут новые гости доктора Геза: он организует закрытую вечеринку по случаю бракосочетания своего близкого друга. Разумеется, Николя Кольт тоже приглашен, сегодня вечером, в девятнадцать часов. Его новый номер будет не таким просторным, но с тем же прекрасным видом. Его это устроит? Конечно устроит, что за вопрос. Кто-нибудь придет за его чемоданом? Кьяра попросит горничную, которая будет готовить номер, переправить его багаж в другой номер, этажом выше. Он может вселяться, как только будет готов. Что же касается трансфера на самолет, то все уже улажено, отель дожидается только подтверждения. В тот момент, когда Кьяра уже собиралась отсоединиться, Николя спросил:

– Скажите, пожалуйста, мадам Дагмар Хунольд еще здесь? Будет ли она на вечеринке?

Она попросила повторить имя.

– Мне очень жаль, я, конечно, проверю, но у нас нет клиентки с таким именем, синьор Кольт.

Может, Дагмар Хунольд заказала номер на имя одного из своих мужей? Он попытался описать Кьяре ее внешность. Дама лет шестидесяти, седые волосы зачесаны назад, в панаме, вылитая актриса Гленн Клоуз.

– Нет, – ответила Кьяра, – извините, это мне ни о чем не говорит. Я пойду спрошу у моего коллеги Лодовико, подождите, пожалуйста… Un momento… Может быть, вы имеете в виду синьору Йорденс? Она была здесь с мужем, но они уехали сегодня вечером.

Он попросил Кьяру продиктовать фамилию по буквам, поблагодарил ее и разъединился. Взяв «Блэкберри», он поискал в Гугле мадам Йорденс. Фотографии, которые появились на экране, не имели ничего общего с Дагмар Хунольд. Николя уже не знал, что и думать. Это была она или ее двойник? Она жила в отеле или на яхте, стоявшей на якоре неподалеку? Может, она сходила с яхты, только чтобы поплавать и позавтракать? У него возникло такое чувство, словно его надули. А вдруг его специально выставили посмешищем, подсунув ему «прекрасную незнакомку»? На экране высветилось «Мама».

– О! Привет! – крикнул он в трубку, не скрывая радости и облегчения.

Эмма рассмеялась:

– Говорят, ты по мне соскучился.

– Ты даже представить себе не можешь, до какой степени.

Интересно, она все еще с другом на яхте в Сен-Тропе?

– Как поживает Эд? – осторожно осведомился Николя.

– Прекрасно. Я думаю, тебе хочется поближе с ним познакомиться, особенно теперь, когда вы с ним поговорили по телефону?

– Очень хочется. Но прежде всего я рад за тебя.

– Ну как, Италия пошла тебе на пользу, Николя? Продвинулась твоя книга, как ты хотел?

Он оглядел роскошный номер, где Мальвина бросила «Ролекс» посреди кровати, как ненужную игрушку, взял часы и сердито швырнул в чемодан.

– Нет! – проворчал он. – Это просто ужас какой-то.

– А в чем загвоздка? – встревожилась мать.

В дверь постучали. Он попросил Эмму чуть-чуть подождать. Это пришла горничная, чтобы помочь ему собрать чемодан: вдвоем они справятся гораздо быстрее. Пока она складывала его вещи, он вышел в ванную, чтобы все забрать оттуда, и продолжил разговор с Эммой.

– Так в чем дело, Николя?

– Мальвина беременна. Этого мы не планировали. По крайней мере, я. И она хочет сохранить ребенка.

– Меня это не удивляет.

В голосе матери появился холодок.

– Как это – не удивляет?

– Она мне никогда не нравилась. Я ей не доверяла. С самого начала.

Николя вздохнул:

– Почему ты мне этого не говорила?

– А что я могла тебе сказать? Она молоденькая, хорошенькая, тебе она казалась доброй и нежной… Но мне – никогда. У меня эта мягкость не вызывала доверия. Ты остался один, она тебе приглянулась, но забыть Дельфину ты так и не смог. Все очень просто, так в жизни и бывает.

– Да, – признал он, – все так и есть. Я попался в ловушку. Она несколько часов назад уехала, не стану сейчас рассказывать подробности. Но она как-то сразу изменилась. Это была совсем другая женщина. Отвратительная и чужая. Она требовала компенсации, требовала, чтобы я на ней женился. Ты понимаешь – чтобы я женился!

Последние слова гулко прозвучали в ванной. Голос Эммы стал твердым и решительным. Над этим «учительским» голосом Николя часто подсмеивался, но сейчас он успокаивал и придавал уверенности.

– Николя, никто не может заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь. Никто. Ты можешь нанять адвоката. Этого ребенка ты не хотел. Это не твой выбор. И потом, не забывай: ты не любишь Мальвину.