Паринуш Сание - Книга судьбы

И я наконец вздохнула с облегчением, но как же я сожалела о том, что мы утратили нашу драгоценную Фирузе, тем более что уже на ее свадьбе я почувствовала, как меняется настроение Масуда: мне кажется, замужество Фирузе стало первым из тех суровых ударов, которые в конце концов пробудили Масуда – но слишком поздно.

Мой сын вновь с головой ушел в работу, его отношения с Ширин наладились, и в дом вернулись мир и семейное тепло. Но Масуд чувствовал себя виноватым в том, что причинил мне напрасные огорчения, и он решил сделать для меня что-то хорошее.

Однажды он вернулся под вечер домой и, сияя, заявил мне:

– Хорошие новости, мама! Твоя проблема решена.

– У меня вроде бы не было проблемы, – удивилась я.

– Я имею в виду университет. Я помню, как ты стремилась получить диплом бакалавра и продолжить учебу и какое лицо у тебя было в тот день, когда тебя исключили. Так вот, я поговорил с некоторыми людьми, в том числе с деканом филологического факультета – мы вместе служили. Он позволит тебе сдать те предметы, что остались до получения диплома, и ты сможешь поступить на магистерскую программу. Я тебя знаю: ты, наверное, не остановишься, пока докторскую не защитишь.

Противоречивые чувства вспыхнули в моем сердце, но никак не радость. Мне уже ни к чему был тот вожделенный клочок бумаги.

– Была у меня в классе девочка по имени Маназ, – сказала я. – У нее было любимое изречение, она написала его каллиграфическим почерком и повесила лист на стену: “Все, чего я желала, я получала, когда переставала желать”.

– Что? Ты не хочешь получить диплом?

– Нет, дорогой. Мне жаль, что ты напрасно потратил время.

– Но почему?

– Годами мне отказывали в том, что было моим по праву. Помимо всего прочего, без диплома я не могла увеличить свой заработок, в чем я отчаянно нуждалась в те трудные годы. А теперь, в очередной раз попросив, потянув за ниточки, ты добился для меня этой милости!.. Спасибо, не надо. Теперь мои знания и опыт всем известны, и я получаю за редактирование текстов не меньше, чем иной доктор наук. Никто уже и не спрашивает про мои дипломы. Даже смешно возвращаться к этому. К тому же, как эти степени и звания сейчас раздаются – в моих глазах они утратили всякую ценность. Я хотела добиться чего-то сама, своими заслугами, а не получить как одолжение.

В тот год в университет поступила Ширин. Она решила изучать социологию. Я была горда и счастлива: все трое моих детей будут с высшим образованием. Ширин быстро обзавелась друзьями. Поскольку я хотела хотя бы со стороны присмотреться к ее кругу общения, я предложила ей звать всех в гости. Так мне было спокойнее. Постепенно я познакомилась с ее друзьями, и наша квартира стала для них местом постоянных сборищ. Хотя порой их присутствие мешало моей работе, нарушая привычную тишину и сосредоточенность, да и готовки-уборки стало больше, я все же была им рада и делала для них все охотно.

Два года спустя в начале зимы у нас с Парванэ появилась наша первая общая внучка. Я подоспела в Германию как раз к рождению этой красотки, которой Лайла и Сиамак дали имя “Дорна”. Мы с Парванэ не отходили от нее и все спорили, на кого же она больше похожа. Так я стала бабушкой, но от счастья почувствовала себя живее и моложе, чем десять лет тому назад.

Когда Дорне исполнилось два месяца, я с трудом оторвалась от нее и вернулась в Иран: не хотелось надолго оставлять Масуда и Ширин одних. Дома я сразу почувствовала какие-то перемены. Среди друзей Ширин появился молодой человек, которого я раньше не видела. Ширин представила его мне как Фарамарза Абдоллахи и сказала, что он учится в аспирантуре. Я поздоровалась:

– Добро пожаловать в нашу компанию великих социологов. Как вы с ними уживаетесь?

Он рассмеялся и ответил:

– С превеликим трудом.

Я с любопытством вгляделась в молодого человека.

– О, Фарамарз, ты над нами смеешься? – кокетливо попрекнула его Ширин.

– Как можно, госпожа моя! Вы – диадема, которой мы с гордостью венчаем свое чело.

Она захихикала, а я сказала себе: “Вот оно”.

Когда все разошлись, Ширин спросила меня, как мне понравились ее друзья.

– Большинство из них мне знакомы, и они вроде бы не сильно изменились с тех пор, как я их видела в последний раз, – заметила я.

– А как насчет тех, кого ты раньше не встречала?

– Та высокая девушка, которая сидела на диване, – она у вас новенькая, верно?

– Да. Ее зовут Негин, а рядом с ней сидел ее жених. Хорошие ребята оба. В следующем месяце они поженятся: мы все приглашены.

– Вот и хорошо: они очень друг другу подходят.

– Ну, а как тебе остальные? – теребила меня Ширин.

– Какие остальные? Кто еще у тебя в группе новенький?

Я понимала, что она пытается окольным путем выяснить мое мнение о Фарамарзе, но мне нравилось ее дразнить. Наконец Ширин потеряла терпение:

– Хочешь сказать, ты не заметила такого высокого мужчину?

– Они все высокие. Ты кого имеешь в виду?

– Фарамарза! – сердито выдохнула она. – Ты-то ему понравилась. Он сказал мне: “Твоя мама – красавица. Наверное, в молодости она многим вскружила головы”.

Я рассмеялась и ответила:

– Какой приятный молодой человек!

– И все? Больше тебе нечего сказать о нем?

– Как я могу составить мнение о человеке, с которым едва обменялась двумя словами? Расскажи мне о нем, а я подумаю, соответствует ли его характер его внешности.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

– Что тебе о нем известно, даже то, что кажется маловажным.

– Он средний из трех детей, ему двадцать семь лет, он прекрасно образован. Его мать – учительница, отец – инженер и много ездит в командировки. Он работает в компании отца.

– Работает инженером, а учится на факультете социологии? – удивилась я.

– Нет! Я же тебе говорю: он аспирант технологического факультета.

– Как же он попал в твою группу? Где вы познакомились?

– Он лучший друг Соруша, жениха Негин. Они всегда вместе, так что мы часто с ним пересекались. А вскоре после того, как ты уехала в Германию, он сделался постоянным членом нашей группы.

– Хорошо. Расскажи еще.

– Что рассказать?

– Пока что ты дала только самые общие сведения. Расскажи мне, какой у него характер.

– Откуда мне знать?

– То есть как? – сказала я. – Вы подружились потому, что он – средний из трех детей, его мать учительница, а отец инженер, и он учится в аспирантуре технологического факультета?

– Мама, с тобой невозможно разговаривать! Тебя послушать, так он – мой кавалер!

– Вполне может быть, но это меня не беспокоит: мне гораздо важнее понять, что он за человек.

– Тебя это не беспокоит? – изумилась Ширин. – Даже если бы мы с ним были близки, тебя это не огорчит?

– Тебе скоро двадцать один год, ты взрослая. Я знаю тебя и знаю, как я тебя воспитала. Я знаю, что в твоей жизни было достаточно любви и ты не кинешься слепо в объятия первого же мужчины, который проявит к тебе интерес. Ты знаешь свои права и никому не позволишь их нарушить, ты уважаешь религиозные и общественные нормы, ты умна, сообразительна, способна предвидеть последствия своих поступков. Я знаю, что ты не поддашься капризу или мимолетному побуждению.