Лоран Гунель - Философ, которому не хватало мудрости

Он почувствовал облегчение, отказавшись от мести, освободившись от давящего на него груза, который его медленно убивал. Он был создан, чтобы творить добро, а не сеять зло. Ведь он выбрал преподавание философии, а это означает, что он должен следовать учению мудрецов и помогать каждому становиться лучше. Это его предназначение, его миссия. Его судьба. Он не мог повернуться к ней спиной безнаказанно в тщетной попытке облегчить неизлечимую боль. Он пробрался сквозь заросли к своей хижине и вдруг вспомнил слова из гимна Клеанта. Клеант… Ученик Зенона из Китиона, основателя стоической школы, так повлиявшей на Марка Аврелия. Слова закружились в его голове, пока он легким шагом подходил к своему дому.

— Иди сюда, за мной.

Человек с длинными черными волосами, заплетенными в косу, поднял глаза.

— У меня для тебя дело, — сказал Кракюс. — Ты умеешь плести корзины?

— Как и все.

Они пошли в лес вдоль ручья. Кракюс поднял воротник.

Он встретился с Аканом во время состязаний. Индеец был страшно огорчен тем, что его одна за другой преследовали неудачи и что об этом узнали все.

— Я хочу, чтобы ты начал плести корзины и продавать их жителям деревни.

— Продавать?

— Да, обменивать на купу, как мальчишки, которые разносят послания.

— А… зачем?

— Я хочу расширить использование купу. От продажи корзин у тебя их будет полно.

Они перешагнули через ствол лежащего поперек ручья дерева. Кракюс отломил ветку и держал ее в руке.

— А что мне делать с этими купу? — спросил Акан.

— Ты сможешь обменять на них все, что захочешь.

Кракюс принялся обламывать боковые отростки от своей ветки, чтобы сделать из нее ровную палку.

— Если мне что-то нужно и у меня есть корзины, я могу обменять их на это.

— Ничего подобного, несчастный! Иначе ты обменяешь корзины на что-нибудь равноценное, то есть пропорционально тому времени, которое ты затратил, чтобы их сплести.

— Ну, да, это нормально, а разве нет?

— Да нет же, нужно получить больше, чем это стоит, иначе какой интерес!

— Вот как?

— Таким образом у тебя наберется избыток купу.

— А что мне с ним делать?

— Купишь еще что-нибудь.

— Еще что-нибудь?

— Ну да!

— Но мне ничего особенного не нужно.

Кракюс ткнул концом своей палки в середину большого листа какого-то водного растения. Она проткнула его и ушла в воду.

— Ты уверен, что тебе ничего не надо?

Акан нахмурился.

— Ну… да.

Кракюс пошевелил палкой в воде, и она стала мутной.

— Что-то в последнее время незаметно, чтобы тебе было хорошо…

Акан напрягся.

— Кажется, — продолжал Кракюс, — никто больше не обращает на тебя внимания. Тебя не замечают, как будто тебя и нет вовсе…

Акан явно расстроился и с досадой покачал головой.

— Понимаешь, — снова начал Кракюс, — когда у тебя будет много купу, ты сможешь… ну не знаю… построить себе хижину побольше, выше, красивее…

Акан посмотрел на него с удивлением.

— Хижину больше?

— Ну да, например.

— Но… зачем мне она? Моя хижина достаточно вместительна для всей семьи.

— Она будет предназначена теперь не только для твоей семьи.

— А для кого же?

Кракюс развлекался тем, что колотил палкой по листьям.

— Для твоего самолюбия, — сказал он, смеясь.

— Не понимаю…

— Представь: если у тебя хижина больше, чем у других, все будут смотреть на тебя по-другому. Зауважают тебя.

Акан опять удивился.

— А при чем тут размер моей хижины?

— Ну это же ясно, разве нет?

— Да…

Кракюс посмотрел ему в глаза.

— Чем больше у тебя есть, тем сам ты лучше.

— Чем больше у меня есть, тем сам я лучше? — задумчиво пробормотал Акан. — Чем больше у меня есть, тем сам я лучше…

— Подумай: если у тебя большая хижина, это значит, что у тебя много купу.

— Да…

— А если у тебя больше купу, чем у других, значит, что ты больше…

— Больше чего?

— Больше всего.

— Больше всего?

— Да, больше всего. Более сильный, более хитрый, более способный…

— А…

— Ты станешь одним из лучших. Ты станешь уважаемым человеком.

— Ну, если ты так считаешь…

— Да, конечно, разумеется.

Кракюс прокрутил палку между пальцами, продолжая идти.

— Понимаешь, — продолжил Кракюс, — вся твоя проблема в этом. Ты пока не можешь стать таким человеком.

— Наверно, ты прав…

— Поэтому я и поделился с тобой советом.

— Ну, хорошо.

Они продолжали идти по берегу ручья под сенью больших деревьев.

— А что нужно для того, чтобы сплести корзину?

— Сначала сплетают тонкие лианы, а потом связывают их вместе другой лианой, которая все это скрепляет.

— А какие лианы вы выбираете?

— Вот такие, — сказал Акан, указывая на какое-то растение. — Лианы мукуны. Их полно повсюду, они достаточно гибкие и очень прочные.

— Ну тогда поищем что-нибудь другое… Скажи, сколько корзин ты можешь сплести за день?

— Пять, ну, может быть, шесть…

Кракюс скривился.

— Нужно бы больше, семь или восемь.

Они молча обошли заросли и вернулись к ручью.

— Но вообще-то, — сказал Акан после долгого молчания, — не думаю, что мне понравится целый день плести корзины. Это скучно.

— Придется потерпеть, если хочешь заработать себе на жизнь.

— Если я хочу заработать… себе на жизнь?

— Да.

— Но у меня уже есть моя жизнь.

— Хватит сомневаться и пошли дальше. Давай иди. Это хорошее дело.

— И все-таки не понимаю, какой смысл все время плести корзины, как ты говоришь…

— Разве я спрашиваю о смысле моих действий? И кто-нибудь спрашивает об этом?

Кажется, аргумент подействовал, и Акан замолчал.

— Хорошо, — продолжал Кракюс, — надо будет придумать название твоим корзинам.

— Название?

— Да, чтобы их отличать. Название, по которому их можно отличать от других. И тогда никто другой не будет иметь права его использовать.

— Зачем? Достаточно их просто показать. Ведь все знают, что это такое.

— Затем, что мы не будем продавать твои корзины. Никому они не нужны. Ты же сказал, что каждый может сделать их сам.

Акан посмотрел на него растерянно.

— Ну, тогда я совсем ничего не понимаю.

— Мы будем продавать лекарства для израненной души, медикаменты, восстанавливающие самоуважение.

— Что?

— Мы будем продавать иллюзию представления о самом себе.

— Да кому это надо?

— Все больше и больше людей будут нуждаться в этом, а в будущем тем более, поверь мне…

Кракюс теперь опирался на свою палку, как на трость.