Денис Драгунский - Окна во двор (сборник)

Ясное дело, Георгий Иванович никому не рассказал об этом.

Поэтому через полгода Алеша снова встретил Леру в одном казино. Он как раз сильно выиграл. Кинул ей в лицо пачку денег: «Это тебе за дачу». И вторую: «А это на лечение». Лера упала в обморок. Она вообще держалась из последних сил, и вот силы кончились.

Георгий Иванович, однако, Леру не оставил. Чем-то она покарябала его бетонное сердце. Он снял ей однушку и нанял домработницу Аню; она в кухне жила. И давал деньги на лекарства.

Лера напоследок все-таки позвонила Алеше. Он приехал. И застал там отца. Чуть не заплакал. Георгий Иванович его обнял за плечи. А Лера сказала:

— Твои письма я потерла из компа, а кулончик забери. Подари его хорошей девушке. На которой женишься. Анюта, где тот кулон?

Та вошла и сказала:

— Я его немножечко примерила, — и стала снимать с шеи.

Тут Лера закрыла глаза и потеряла сознание. Все бросились звонить в «скорую».

Когда все кончилось, Аня снова стала снимать кулон.

Алеша сказал:

— Оставьте. Вам очень идет.

Но Георгий Иванович вмешался:

— Дурак! — прикрикнул на сына. И Ане: — Отдайте нашу вещь , быстро.

Скромный чиновник Луазель скопил четыреста франков на покупку охотничьего ружья. Но отдал эти деньги на платье Матильде, своей красавице-жене, пойти на бал. Вдобавок она взяла у богатой подруги, госпожи Форестье, бриллиантовое ожерелье. Блистала на балу, сам министр заметил ее…

А по дороге домой потеряла ожерелье.

Нашли почти такое же в ювелирном магазине. Тридцать шесть тысяч франков. Муж назанимал денег, где только можно было. И где нельзя тоже, у ростовщиков, под ужасные проценты. Супруги Луазель начали упорно и медленно отдавать долг, отказывая себе во всем. Через десять лет они выплатили всё. Матильда подурнела и постарела, стала жёстче, грубее, как бывают хозяйки в бедных семьях.

Однажды она встретила на улице госпожу Форестье и рассказала всю эту историю.

— Вы купили новое ожерелье взамен моего? — изумилась Форестье.

— Да! А ты так ничего и не заметила? Они были очень похожи.

Она улыбнулась торжествующе и простодушно. Госпожа Форестье схватила ее за руки.

— Бедная моя Матильда! Ведь мои бриллианты были фальшивые! Они стоили самое большое пятьсот франков!

Так заканчивается знаменитый рассказ Мопассана «Ожерелье».

Ну, а дальше-то что?

Так они и остались стоять посреди Парижа?

Нет, конечно.

Форестье схватила Матильду за руку и повела к себе. Она усадила Матильду в кресло и вытащила из комода черный атласный футляр. Тот самый. Матильда огрубевшими пальцами раскрыла его, и зажмурилась, ослепленная радугой бриллиантов, и заплакала, вспомнив тот бал и эти десять лет.

— Теперь это ожерелье стоит сорок, а может, и пятьдесят тысяч, — говорила Форестье, обнимая Матильду. — Это твои деньги, моя бедняжка, твои!

Ювелир пожевал губами и отложил увеличительное стекло.

— Пятьсот франков, мадам, — сказал он.

— Как? — вскрикнули Форестье и Матильда.

— Неплохая подделка. Где и когда вы это купили? В марте 1874 года? В Пале-Рояле, у Флавиани? О, мадам! Вы разве не читали газеты? Это была афера десятилетия! Этот Флавиани продавал подделки. Осрамил наше сословие! Сейчас он на каторге, слава создателю…

— Пятьсот франков все равно твои, — сказала Форестье.

— Спасибо, — Матильда взяла деньги и быстро пошла по улице.

Вечером, когда ее муж пришел со службы, его ждал роскошный ужин — половина зайца, грушевый пирог и бутылка хорошего вина.

— В чем дело, Матильда? — удивился он.

— Мне отдали старый долг, — сказала она и протянула ему пачку ассигнаций. — Вот, ты давно хотел купить себе ружье.

На террасе отеля появилось новое лицо: господин с кошкой. Он сидел один за столиком, пил кофе и читал местную газету. Кошка сидела на стуле напротив.

— Кис-кис-кис, — позвала Анна Сергеевна и протянула ей кусочек цыпленка.

Кошка с мягким дроботом спрыгнула со стула на дощатый пол и подбежала к ней. Съела угощение, стала тереться об ноги.

Анна Сергеевна погладила ее.

— Осторожно, — сказал господин. — Вдруг у нее блохи.

— Разве это не ваша? — удивилась Анна Сергеевна.

— Нет, просто привязалась, — сказал господин.

— А так преданно сидит рядом! — засмеялась Анна Сергеевна.

— Меня любят кошки, — сказал господин. — А вы откуда?

— Здешняя, — сказала Анна Сергеевна.

— Вам здесь не скучно?

— Ох эти русские! Сидят в своем Урюпинске, и им весело, а приедут в Баден-Баден, так сразу им скучно.

В разговоре выяснилось, что русский господин — его звали Дмитрием Дмитриевичем — был адвокатом из Москвы, а Анна Сергеевна — женою местного гостиничного магната. То ли совладельца, то ли топ-менеджера здешних курортов.

— Не знаю точно, чем он занимается, но он плебей , — сказала она. — Здесь скучно, вы правы. Поехали кататься, вон моя машина. Только зайдите за угол и пройдите шагов сто. И не забудьте заплатить за кофе.

— Чтоб ваш плебей не остался без выручки? — рискованно пошутил он.

Она стала приезжать к нему в Москву раз в два-три месяца, якобы по делам своей фирмы; муж даже не проверял, есть ли у нее фирма в России. Останавливалась в «Мариотте» на Тверской, посылала ему смску, и он являлся тем же вечером.

Однажды она прождала его два дня, сначала злилась, потом волновалась, потом снова разозлилась и уже собралась уезжать, но тут он ввалился, усталый и запыленный.

— Я был в Ростове, — сказал он. — Даже домой не заехал.

— Отдохни, прими душ, — сказала она. — А я сбегаю куплю тебе новое белье и сорочку.

— Подожди, — сказал Дмитрий Дмитриевич. — Дай на тебя наглядеться.

Они сели в кресла и посмотрели друг на друга, радостно улыбаясь. Она думала, что этот обыкновенный пожилой господин в прошлогоднем костюме, с седеющим редким ежиком — самый дорогой человек в ее жизни и что это и есть счастье. А он просто любовался ею.

Зазвонил ее мобильник. Она ответила по-немецки. Потом ушла в другую комнату. Куда-то звонила сама. Вернулась насупленная.

— Катался на лыжах, разбился, сейчас в реанимации, — сказала она. — Самолет в восемь. У нас есть еще часа три, — и сняла свитер через голову.

Потом он получил смску: фон дидериц умер позвоню через 40 дн.

Через три недели после похорон мужа она познакомилась с аргентинским актером и улетела с ним в Буэнос-Айрес.

Городок был маленький, но лучше деревни, потому что в нем была тарная фабрика, школа, продмаг, универмаг и целых три столовых: трест питания «Ромашка».