Ольга Маховская - Зависть как повод для нежности

Но девочка Света не умела ничего, что пригодилось бы в хозяйстве.

– И чему только тебя мама учила?

– Я умею читать и писать! Давай почитаем?

Света взяла толстое руководство и попыталась сесть на колени к отцу. Сергея возмутила такая беспардонность.

– Ты чего?

– Я хочу на колени, – попросилась Светочка.

– Ты что, маленькая? – набычился отец.

– Ага. Мама меня берет на колени, и мы читаем с картинками, – объяснила непонятливому отцу девочка.

– Это мама! А к папе на колени нельзя! – спорил Сергей.

Он и сам не мог объяснить, почему дочке нельзя к нему на колени. Не любил, когда его обязывают. И все эти телячьи нежности.

Светланка обиделась.

– Ты – плохой!

– Не смей так разговаривать с отцом! – пригрозил Сергей.

Дочка заплакала.

– Я хочу к маме! К маме!

– Не плачь. Скоро приедет мама, и все будет хорошо, – стал он утешать ее, или – себя.

Чертова Галка сломала жизнь и ему, и ребенку.

И чтобы восстановить свою самооценку, он решил пригласить приятельницу, ну так, одну подругу… В доме не хватало женщины, взрослой, сообразительной, раскованной. Доброй. У всех женщин это в крови – быстро ориентироваться в происходящем и договариваться с другими. Так ему казалось. Короче, ему позарез нужна была толковая баба, которая бы разрулила ситуацию.

Александр пригласил Галю на пляж, подарив огромную шляпу-трансформер, алую с белой полосой. Галя меняла форму полей шляпы каждую минуту, кокетливо и вопросительно заглядывая ему в глаза.

– Пойми меня правильно. Мне с тобой хорошо, и я прямо не знаю, как теперь жить…

– Ты – лучшая. У тебя такое сексуальное лицо, брови – как углем прорисованы, волосы русые… Тут такие, как ты, редкость, – водил по ее бровям пальцем, как художник, Александр.

Галина изворачивалась. Она хотела услышать что-то другое.

– А губы…Ой, держите меня. Даже и не думай: я тебя люблю, люблю, люблю… – провел он пальцами по ее губам.

– Но не женишься? – поставила вопрос ребром, но без угрозы.

– А что, давай! Но только прямо сейчас, – Рабиновичу на удивление легко давалась эта партия.

Юмор, конечно, хорошее дело, но не в таких вопросах. Галина отбросила шляпу в сторону, метнула как бумеранг и решительно направилась погружаться в это красное-красное море, у которого одна и та же температура воды весь год, хоть ты тресни.

Приятельница Сергея Вика была парикмахершей из соседнего дома.

Накануне он сидел у нее в кресле в полном обалдении. Так приятны и волнующи были ее движения и прикосновения и запах женского тела, что трудно было себе представить: кто-то другой, сидя в кресле, мог переживать то же самое. Он просто с ума сходил от этой мысли.

На столике лежал домиком перевернутый женский роман, невероятно толстый для парикмахерши. И он решился заговорить с этой просвещенной нимфой.

– Вы много читаете? – спросил он деловито. Сухо даже спросил.

– Да, я люблю почитать по дороге на работу, – ей льстило, что с нею про книги говорят, а не про волосы.

– А о чем, если не секрет? – уж и не знал, как продолжить разговор, Сергей. С женщинами он чувствовал себя напряженно.

– Как о чем? О любви, – игриво ответила Виктория, прижавшись к нему бюстом.

– И что, чем все это закончится? – опять неловкий вопрос.

– Не знаю. Наверное, он поймет, что любит ее больше всех на свете, – успокоила Сергея Виктория, хотя самому Сергею было все равно, как сложатся отношения у героев. Он хотел получить какой-то верный знак, что Виктория согласится, если он ее позовет.

– А если не поймет? – тревожно спросил он.

– Значит, дурак, – пригвоздила его Вика.

– И что?

– Она уйдет к другому, который поймет. – Уж слишком легко у нее получалось принимать решения. И в таких руках судьбы мужчин!

– Так все просто? – отчаянно спросил Сергей.

– Наоборот, так все сложно. Вам пробор слева или справа? – закрыла дискуссию парикмахерша.

– А как вам нравится? – залебезил Сергей, боясь, что его вовсе отправят из парикмахерской без ответа, с побритым затылком.

– Мне все равно, куда и как…

Неловкое молчание.

– Я вам совсем не нравлюсь? – Сергей картинно приосанился перед зеркалом.

– Ну… мне не за это платят. А так вы ничего. Симпатичный. Но – женатый?

– Нет, уже нет, – выложил свой основной аргумент Сергей.

– Тогда слева.

И она быстро завершила композицию и энергично сорвала накидку.

– А я могу взять ваш номер телефона? Чтобы повторить? – вдохновился Сергей.

– Пожалуйста, – он был возблагодарен Викторией.

Так они познакомились. Ее звали Викой. Викторией. Это настраивало на победу.

Потапов воспринял движение Полиной руки в окне как приглашение войти и мигом очутился у двери ее квартиры. Старая дверь казалась неприступной. Уж сколько красили ее, меняли замки, взламывали, но не меняли. Проверенная, такую стоит уважать.

Довольный, как курсант в увольнительной, Юрий нажал на потрескавшийся от времени звонок.

– Вы что, с ума сошли, по ночам приходить? – прошипела за дверью Полина.

– А ты одна? – дышал жаром в дверную щель Потапов.

– А что? Вам кто-то еще нужен? – смело спросила Полина, понимая, что никакой угрозы от гостя не исходит.

– Нет! – обрадовался Потапов ответу. – Ну?

– Что?

– Открывай! – почти стонал лейтенант.

– Зачем? – наивность ребенка в ее голосе была неподдельной.

– Как зачем? Я же пришел! – Потапов не верил, что ему можно отказать.

– Ну так и уходите!

– Я не понял…

– Я тоже. Если у вас дело, позвоните днем… Вы что, Светочку нашли? – прямо спросила Поля о главном.

– Пока нет. Но может, мы найдем ее вместе, когда вы откроете? – хитрил и вилял он хвостом, как приблудный дворовой пес.

– Какая наглость. Неприлично приходить ночью к одинокой девушке! – протестовала Полина.

– А что, лучше приходить к замужней? – гикнул Потапов.

– Что про меня подумают соседи?!

– Как что? Что вами интересуется один очень серьезный мужчина – девушка должна гордиться таким вниманием.

– Из полиции? Вы хоть бы форму сняли! – стыдила Юрия Полина, как мальчика в детском саду.

– Как только вы меня впустите, я ее сниму. Тут как-то неудобно, – опять по-казарменному ответил он.

Тишина. Потапов припал к двери ухом, чтобы услышать ответ, но, похоже, Полина ушла, не желая разговаривать.

Лейтенант вдруг сообразил, что он с пустыми руками, первый раз в гости, можно сказать на свидание, пришел, и так неловко. Достав кошелек из брюк, прикинул, что на эти деньги можно купить, и, ничего не прокричав в дверь, скатился с лестницы.