Лия Флеминг - Ласточки

Мадди нехотя обсудила проблему в доме викария с их местным адвокатом Барни Эндрюсом, серьезным молодым человеком в твидовом костюме с трубкой. Тот внимательно выслушал все сомнения Мадди и предложил встретиться в его конторе над «Йокшир Пенни бэнк», чтобы все подробно обсудить.

Но Мадди не хотелось вдаваться в подробности. Она мечтала обо всем забыть, мечтала, чтобы ее проблемы просто испарились. Существовало одно быстрое и надежное решение: продать все.

– Сейчас многим требуются именно такие дома. Бруклин вполне подходит по размерам. Можно, например, продать его концерну как потенциальное здание отеля или пансиона. Кстати, и с «Олд Вик» тоже нужно что-то делать. После многих лет суровой экономии сегодняшний рынок недвижимости на подъеме. Вам очень повезло.

Мадди ответила стальным взглядом. В конце концов, он едва ли старше ее, чем на пару лет.

– Спасибо, молодой человек, – процедила она.

Адвокат, покраснев, понял, что его отчитали.

– Вы не хотите продавать?

– Не знаю… Мне не по силам управлять отелем, и я не могу содержать такой большой дом. Нужно придумать, как сделать так, чтобы он окупался.

Должен быть способ… но Барни не смог предложить ничего разумного.

В Сауэртуайте был рыночный день, и с лотков, выстроившихся на Хай-стрит, продавали скобяные изделия, кожаные сумки, свежую рыбу, ириски, ночные сорочки, свисавшие с жердей, рулоны ситца и шерсти. Тут же сидел часовщик, рядом торговали свежими овощами и фруктами. Покупатели толпились в проходах, встречались в кафе, чтобы выпить горячего чая и посплетничать. По улицам гнали овец, неподалеку торговали скотом, фермерские жены продавали масло и сыр. Мадди купила выпуски местной «Газетт» и «Манчестер гардиан» и вернулась в «Поллиз Кеттл Тирум», чтобы спокойно их прочитать.

«Газетт» описывала рождественские праздники и новогоднее веселье, приводила цены на фермерскую продукцию и ворчала относительно дороговизны содержания шоссе и уличных газовых фонарей.

В «Гардиан», наоборот, было полно сообщений о беженцах, прорывавшихся в страну из Европы, об удачных случаях побега. Беженцев отправляли в лагеря для перемещенных лиц, Тидуорт и Каннок, старые лагеря для военнопленных. Больше им негде было жить. Со страниц на Мадди смотрели усталые и осунувшиеся лица женщин, державших на руках перепуганных детей. А здесь, в Сауэртуайте, царил рождественский дух, было уютно, тепло, безопасно. Безмятежность и покой… Это неправильно!

Мадди долго шла домой по узким переулкам, обходя высокие каменные ограды, пока не остановилась перед воротами «Олд Вик». И сразу увидела знакомый бук с распростертыми ветвями, призывающими ее под крону дерева, как когда-то в детстве.

Она осторожно взобралась наверх по старой веревочной лестнице и уселась на доски старого деревянного домика, который называла когда-то домом размышлений. Сегодня выдалось прохладное зимнее утро, когда свет был особенно ясным, а небо голубым. Из ближайших домов доносились запахи горящего дерева и угля. Веревки для белья обвисли: ветра не было. Воздух леденил щеки.

Внизу был «Олд Вик», пустой, заколоченный, сырой и всеми покинутый. Когда-то здесь было полно шумных детишек, на веревках висело белье, закатившая истерику Энид свисала из окна, а Плам выстраивала их парами, а ребята неохотно брели в воскресную школу или к чиновнице по надзору за несовершеннолетними. Неужели прошла целая жизнь с тех пор, как дом принимал беженцев?

И тут ее осенило.

Мадди, широко улыбаясь, спустилась вниз и побежала обратно на площадь, в офис Барни. Секретарь испуганно воззрилась на ее пылающие щеки.

– Можно к нему? Или у него другой клиент?

– Нет, сейчас он пьет кофе с печеньем, – пояснила секретарь, плюхнув поднос на письменный стол.

– Дайте поднос мне, мисс Берд. Я сама его отнесу, – предложила Мадди и, толкнув бедром дверь, объявила: – Барни! Это я. Мадди Белфилд! У меня прекрасная идея!

– Дорогая, надеюсь, ты это несерьезно! Нельзя же принять всех этих чужаков, которые не говорят по-английски!

Плам впервые видела Мадди в таком волнении. Она так и бурлила планами и хотела превратить «Олд Вик» в хостел для венгерских беженцев.

– Тебе понадобится разрешение на перепланировку. Это безумие!

– Вовсе нет! Лагеря трещат по швам. В Йоркшире есть местный фонд помощи венграм. Я обратилась к ним. Если «Вик» достаточно хорош для эвакуированных детей, подойдет и для взрослых с семьями, и Бруклин тоже.

– О, нет! Мадди, подумай! Что сказал Барни?

– Он делает все, что ему велят. Это мои деньги и мой вклад. Наверняка мне дадут гранты и оплатят расходы. Давно пора, чтобы Сауэртуайт проснулся и осознал, что происходит в мире.

– Нужно быть очень осторожной. На Хай-стрит наверняка начнутся протесты. Люди не любят чужаков. Они не поймут, – возражала Плам, но Мадди была неумолима.

– Да плевать мне на соседей. Наверняка все будет не хуже, чем во время войны, когда в городе было полно вакки. Люди слышали новости, а церкви нам помогут.

Мадди уставилась на Плам фамильным упрямым взглядом Белфилдов. Ее не переубедишь.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Сейчас ты говоришь, как бабушка Белфилд. Бьюсь об заклад, она устроила тебе хорошую жизнь, когда ты взяла всех нас!

– Точно! – рассмеялась Плам. – Я, должно быть, старею, если во всем вижу одни опасности. Как это неприятно!

– Ты должна признать, что идея классная!

– Великолепный, добрый и великодушный поступок, и я горжусь тобой… А где ведра? Полагаю, ты потребуешь, чтобы я вымыла перед отъездом полы.

– Вот это дело! Мыльный порошок в буфете. Дел у нас полно.

Плам и в самом деле гордилась Мадди. Как она напоминала ей о собственной давней битве за устройство хостела в «Олд Вик», но это было много лет назад! Теперь ей стало легче, ведь она знала, что у Мадди есть настоящее дело. Она ест, как лошадь, и бурлит новыми планами. Если бы только ей было с кем эти планы разделить! Возможно, со временем она присмотрится к Барни.

Плам представила, как они идут вместе, и тряхнула головой.

Возможно, и нет…

– Надеюсь, вы понимаете, кого берете в дом, мисс Белфилд, когда предлагаете сделать из своей недвижимости общежитие. Большинство не говорят по-английски. Вряд ли для них найдется работа в округе. Нехорошо, если они станут жить за счет благотворительности, – уговаривал ее квартирмейстер из городского совета, сидевший за столом из красного дерева и скептически рассматривавший заявление Мадди.

– Я навела справки. Летом будет полно работы на фермах, можно наняться в прислугу. Есть ткацкая, бумагоделательная и суконная фабрики. Уверена, мы сумеем найти работу для всех, – ответила Мадди.