Лия Флеминг - Ласточки

– Кухарка попросила меня присмотреть за пирогами в духовке, – пояснила мисс Блант. – Так что разбирайтесь с этим сами. По мне, так пусть прыгает! Нам же будет легче. Надоели ее истерики!

Она повернулась к девчонке и погрозила пальцем.

– Будешь сидеть на хлебе и воде, пока не образумишься, девочка моя. С моими мальчишками из подготовительной школы никогда не было неприятностей. Нервы больше не выдерживают таких, как ты. И не смей царапать штукатурку!

Плам очень устала и была не в состоянии наблюдать этот спектакль. Последнее время с Мадди было очень трудно. Девочка была угрюмой и необщительной, свекровь перестала есть и разыгрывала мученицу, Илзе заявила, что уходит работать в местный госпиталь, необходимо доставить посылку в хостел… а голова раскалывалась.

Плам подняла глаза на долговязую девчонку с пухлыми ногами в гольфах, с волосами, уложенными валиком надо лбом, модную прическу «Виктори роллз» [30]. Очевидно, она старалась казаться старше, чем была. Но как можно урезонить подростка в таком сложном возрасте! Придется блефовать.

– Если собираешься прыгать, Энид, тебе никто не помешает. У меня и мисс Блант нет времени стоять и глазеть на твои драматические выступления. К тому же сейчас дождь пойдет.

Она спокойно повернулась и пошла прочь, содрогаясь от собственных слов. Что, если дуреха действительно бросится из окна и Плам обвинят в подстрекательстве к самоубийству?

– Не поеду я в другой дом! Я все равно возвращалась назад! Так нечестно! Я не сделала ничего плохого! – орала Энид дрожащим голосом, в котором слышались слезы. Плам повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она уже наполовину высунулась из окна.

– О, Грег, может, ты ее образумишь? – вздохнула Плам.

– Кто сказал хоть слово о другом доме? – крикнул тот девочке.

Преступница за словом в карман не полезла:

– Заткнись, Берн! Не твое чертово дело!

– А почему это с тобой должны тут нянчиться? Пальцем о палец не ударила, чтобы помочь! Только стонешь, ноешь и сбегаешь с солдатами! – ответил он.

– Я ходила в школу, верно? И не просила, чтобы меня привезли на эту помойку. Я выполняла все, что мне говорили. Но я больше не ребенок! И хочу веселиться, как все остальные девушки в деревне! Альф говорит, что молодость бывает только раз! В этих холмах мне нечего делать! В этом доме ничего нельзя: не раздвигать шторы, не оставлять ворота открытыми. Нельзя шуметь, нужно прилично вести себя за столом. Нас считают дрянным, никуда не годным отродьем!

– С того места, где я стою, ты выглядишь именно так! – проорал Грег. – Сама сбежала, а теперь ждешь, что тебя тут примут с распростертыми объятиями! Ты подвела миссис Плам!

– Да плевать мне на нее! Будь у тебя шикарный автомобиль, ты сам бы смылся в два счета. Но ты раскис, учительский любимчик! Я разгадала твою игру. Я не ребенок! Скоро начну работать, и никто не помешает нам с Альфом быть вместе!

Ну, это уж слишком! – подумала Плам. А она стоит рядом и смотрит, как мальчик пытается уломать эту дрянь!

Как назло полил дождь, что еще больше взбесило Плам, но она сдерживалась изо всех сил. На кой черт она ввязалась в это дело?!

– С того места где стою я, Энид, ясно видно, что тебя ждет неделя стирки! Ты как большой ребенок, выставляешь свои капризы напоказ. Надеюсь, Альф не смотрит на тебя в бинокль! Не видит тебя во всей красе! Не слишком прилично заставлять всех волноваться и искать тебя. А теперь еще и твой дружок сидит из-за тебя на гауптвахте!

– А мне плевать! – повторила Энид.

– Зато нам не плевать, юная леди! Тот еще дружок! А тебе, значит, все равно, что с ним будет? Что же, если бросишься вниз, мы соберем все, что от тебя останется, и снимем мерки для гроба! Так что, если собираешься прыгать, давай быстрее, а то модные американские журналы в моей сумке окончательно промокнут. Из-за океана пришла еще одна посылка с консервированными фруктами и всякими вкусностями. Мы разделим твою долю среди остальных, если позволишь. Впрочем, тебя здесь все равно не будет, да и Альф скоро найдет другую подружку вместо тебя, – высказалась Плам в надежде, что хоть это охладит своенравную девчонку.

– Какие журналы?

Энид постепенно втягивала свои крепкие ноги обратно в окно.

– О, всего лишь «Мувигоуэрс» [31], ну и всякие другие. Но я могу отправить их в утиль или снова послать за констеблем, и тогда тебе несдобровать. Так что давай, выбирай, – продолжала Плам, ощутив, что ситуация начала меняться.

– Ладно, не лезьте в бутылку! Я спускаюсь. Но все равно так нечестно!

К всеобщему облегчению, Энид протиснулась обратно в дом.

– Здорово, мисс! – рассмеялся Грег.

– Иногда морковка срабатывает лучше палки. Но что она кричала насчет твоего побега? Я думала, ты собираешься работать у Бригга!

– Не бойтесь, мисс. Я знаю, где мне лучше, и она тоже, хотя и орет всякие глупости, – улыбнулся Грег, заметив встревоженный взгляд Плам. – Не обращайте внимания. Сначала всем было трудно привыкнуть, особенно когда деревенские парни всячески нас обзывали, но когда мы пару раз по пути из школы разбили десяток носов, вроде бы стали одной компанией, мисс.

Плам улыбнулась. Она сама знала несколько женщин, которые брезгливо морщились при виде эвакуированных детей, особенно это касалось молодых матерей в бигуди, куривших сигареты на порогах временных приютов и со скучающим видом слонявшихся по улицам. Ходили сплетни о том, что молодые женщины жаловались на отсутствие фургонов, торгующих рыбой с жареным картофелем, дансингов и пабов, да еще и грубили старшим. Возможно, если бы местные знали, что пришлось пережить всем этим беженцам, они не были бы так строги к эвакуированным и поменьше бы их осуждали.

О, слава богу, Энид решила вернуться в хостел и принять наказание, прекрасно понимая, что здесь с ней не поступят несправедливо. Безумная маленькая плутовка! Плам посчитала хорошим знаком, что беглецы возвращаются в стаю, как непослушные щенки. Энид тоже понимала, с какой стороны хлеб медом намазан, хотя делала вид, что здесь ей все осточертело.

Если бы только Мадди могла так легко привыкнуть к своей новой жизни. Так трудно пробиться сквозь твердый панцирь, которым она обросла в последние месяцы! Ее страхи и тревоги были скрыты за маской отчуждения. Возможно, если ее зрение исправится, она обретет уверенность в себе и спокойно отправится в новую школу.

Работая с девочками, Плам усвоила, насколько важна для них внешность. Разве можно забыть, как сама она терзалась из-за прыщей на лице и не слишком прямого носа? А бедняге Мадди приходится носить эти жуткие очки и повязку. Она делает вид, будто ей все равно, но, должно быть, она служит мишенью издевок или чего похуже. Как они могли так долго тянуть с операцией? Понятно, что девочка никогда не станет хорошенькой, но нужно хотя бы исправить этот досадный недостаток!