Лия Флеминг - Ласточки

– Как я могла быть такой дурой?

– Что за женщина? Не та взбалмошная особа, которая отвернула нос от моего кофе? – спросила Грейс. – Так она не из Департамента соцобеспечения?

– Боюсь, что нет. Господи, ну и идиотка же я! Это их мать, Марджери Конли. Наплела какую-то сказку о браке с американским солдатом. Но не дала мне имя и адрес. Я попросила ее приехать сюда в воскресенье, но она пошла в школу, забрала их… после четырех лет молчания. Как она могла! Бедный Сид, он ведь совсем ее не знает! О, следовало предупредить их еще в школе. Мне в голову не пришло… какой кошмар! И какую глупость я сотворила! Она сказала, что уезжает в Америку и хочет дать детям новую жизнь. Бьюсь об заклад, это все вранье. Дура! Дура! Какая я дура!

Мадди впервые видела тетю Плам в таком расстройстве.

– Но они даже не попрощались! – воскликнула она. – Даже вещей с собой не взяли!

– Да, все на месте, – кивнула Плам. – Поверить не могу, что они сбежали вот так, без единого слова! Видно, история повторяется. То она оставляет их без одежды и продуктов, то забирает, не позволив взять вещи. Я видела их свидетельства о рождении. Это точно мать Глории и Сида. Придется позвать полицию! Она не имела права их забирать!

– Глория не поехала бы, если бы не захотела, – вмешалась Мадди, пытаясь по-иному взглянуть на это дело, и тетя Плам призадумалась.

– Верно. Она может быть упрямой, если захочет, но ее легко сбить с толку. А Сид не поехал бы без сестры. Полагаю, они все же надеялись, что Марджери когда-нибудь приедет за ними. Но увозить детей таким образом! Даже не позволила попрощаться с друзьями! – вздохнула Плам.

– Она даст мне знать, где находится, обязательно даст, тетя Плам! Мать ничего плохого им не сделает, правда?

– Разумеется, дорогая. Но я ей не верю. И все эти разговоры насчет поездки в Голливуд… Глория такая глупышка, она точно поверит этим россказням.

– До утра все равно ничего не сделаешь. Хотя квартирмейстер сам привел эту женщину к нам, так что он должен сообразить, что предпринять. Что ж, придется подождать, – вздохнула миссис Баттерсби.

– Как я могла быть такой доверчивой! Верю любой жалостливой истории! Хотя я предполагала, что Марджери лжет! Мадди, едем домой. Нам еще нужно заехать к Батти и передать дурные новости.

Мадди молча села в машину. Прошло столько лет, и вдруг появляется эта женщина, которая когда-то давно в поезде доверила ей своих детей, и увозит подругу в Америку! Счастливица!

Мадди все еще втайне мечтала, что однажды, в конце войны, ее родители приедут, и все будет, как прежде. Такое утешение – мечтать об этом по ночам, когда завывает буря и невозможно заснуть.

Несправедливо! Почему ничего не происходит в ее судьбе?

«Пора идти на войну и убираться из Сауэртуайта», – думал Грег, маршируя по площади с подразделением гражданской обороны. Последний парад! Его длинные ноги стучали в такт маршу духового оркестра. Ему осточертело играть в солдатиков, когда где-то шла настоящая война. Он никогда не оставался в хостеле так долго, как сейчас, и теперь он просто кожей чувствовал, что ему надо сменить обстановку.

Конечно, ему нравится работать у Бригга. Но тут у него нет будущего. Все равно бизнес продолжат сыновья Бригга. Хостел уже не тот, все «старички» разъехались, а Мадди занята учебниками и новой лошадью Монти. Да и он стал слишком взрослым, чтобы играть со школьницами. Он соскучился по приключениям. Пора идти в армию. Увидеть другие места.

– Мы будем скучать по тебе, Грегори. И мистер Батти тоже. Ты всегда держал машину наготове, если требовался выезд «Скорой».

Миссис Плам пожала ему руку, когда он пришел сказать, что уезжает. В ее глазах стояли слезы.

– Я всегда знала, что из тебя выйдет толк. В армии тебя сразу заметят. Но обещай, что будешь нам писать! Уверена, что Мадди не захочет потерять твой след. Если когда-нибудь будешь в наших местах, знай, что в Бруклине тебя всегда ждет теплый прием. Вот…

Она сунула ему в руку несколько банкнот.

– Маленькая благодарность. Пришли свой адрес, чтобы мы смогли присылать тебе посылки.

– Не стоит, мисс, – прохрипел Грег, мечтая обнять ее, но чувствуя, что так нельзя. Такие леди не допускают панибратства.

Смешно, конечно, но это единственное место, где с ним обращались по-человечески.

Оглядываясь в последний раз, он увидел старый каменный дом, сверкающий на весеннем солнце десятками окон, аллею высоких деревьев и желтые нарциссы, кивающие головками на ветру. Дни становились все длиннее, небо было ярко-синим, и овцы вот-вот начнут ягниться. Только в этом месте он чувствовал себя как дома. Неплохо для временного жилья. Но пора двигаться дальше.

В армии его ждут кирпичные бараки и бетон, колючая проволока, муштра и охрана. А потом? Одному Богу известно, что будет потом. Что, если он никогда сюда не вернется?

«Только не оглядываться», – подумал он, пытаясь шагать уверенным шагом и подмигивая девушкам, глазевшим на парней с тротуаров. Вот он наденет мундир с нашивками, и девушек станет еще больше.

Он навсегда сохранит Сауэртуайт в своем сердце. Именно за это сражались британские солдаты. Вот за такие маленькие городки и деревни. За то, чтобы их жители были в безопасности и не знали, что такое налеты. Но кем он будет, когда вернется? Одно точно, он вернется в Бруклин с высоко поднятой головой. Больше никто не будет смотреть на него сверху вниз.

День в Палгрейв-хаус выдался на редкость паршивым. Три утомительные перемены, полно заданий и к тому же Кей Броклхерст снова к ней привязывалась. Почему всегда находится девчонка, которой доставляет удовольствие издеваться над ее косым глазом, отсутствием груди и отличными ответами на уроках французского и латыни?

Иногда она так ненавидела свой класс, что ее тошнило от одного вида парты. Девчонки постоянно создавали группировки, а она выглядела белой вороной, потому к ней они вообще не подходили, если не считать толстухи Элси Флетчер. И на переменах, и после уроков ничего не менялось. Все, толкаясь, сбегали по ступенькам, а Мадди предстояла долгая дорога на вокзал.

После бегства Глории у нее не стало подруги, и она остро ощущала эту потерю. Из Лидса иногда приходили письма, но это случалось очень редко. Теперь все девочки хихикали и строили глазки мальчикам из классической школы в треугольных шляпах и габардиновых макинтошах. Все пытались выглядеть взрослыми и элегантными, даже в школьных формах. Смешно! Как может кто-то выглядеть взрослым в черных чулках, тапочках и широкополой шляпе из зеленого фетра! Мадди старалась не обращать внимания на толкучку, но, торопясь все-таки поскорее выбежать на улицу, случайно толкнула Памелу Браунло, лучшую подругу Кей.