Джонатан Коу - ЭКСПО-58

— Какая ты у меня стыдливая, воспитанная девочка.

Он выключил ночник, и тут Сильвия, словно раззадоренная его словами, резко стянула через голову ночнушку и обвилась вокруг него с какой-то невообразимой отчаянностью. И тогда Томас вошел в нее. Их любовная схватка сопровождалась жадными поцелуями и очень быстро достигла своего апогея. Но и когда все закончилось, Сильвия не расплела ног и не выпустила его из объятий и в таком положении начала тихонько засыпать. Потом дыхание ее стало более размеренным, с таким знакомым мягким посапыванием, и Томас аккуратно высвободил руку, подложенную под голову Сильвии. Потревоженная, она что-то пробормотала во сне, а потом снова затихла. Но Томас все не мог заснуть. Несколько минут он просто лежал, отчетливо понимая, что его настигла бессонница. Он долго и беспокойно ворочался. В голове закрутились брюссельские воспоминания последних дней, и он с ужасом подумал, что рано утром ему придется туда вернуться. Томас попробовал лечь на живот, но и это не помогло. В довершение всего, в ногах все время болтался какой-то крошечный предмет и досаждал ему. Большим пальцем ноги Томас нащупал его — что это? Какой-то мягкий, как губка, катышек. Потеребив его ногой, Томас не выдержал и сел в кровати. Взял катышек в руки, пощупал его пальцами. Но это не прибавило никакой определенности. Что же это, наконец?

Любопытство было сильнее желания заснуть. Томас натянул пижаму, сунул ноги в тапочки и прошел в ванную. Сонно зевнув, включил свет. Раскрыл ладонь и с ужасом уставился на предмет, который узнал сразу.

— Ну и видок у вас, мистер Фолей, будто вы пообщались с привидением.

Томас оторвался от окна, в которое он так долго и бессмысленно смотрел, и благодарно кивнул Шерли, поставившей перед ним пинтовую кружку с пивом «Британия».

— И вообще — вы какой-то странный после Лондона, — прибавила Шерли.

— В самом деле? Да нет, вроде ничего такого не произошло. Возможно, подхватил грипп в самолете.

— Вы уж поосторожней. Летняя простуда — она самая коварная.

Шерли вернулась к стойке, а Томас пил пиво, размышляя о том, как точно сказала Шерли. Действительно, призраки. Разве вокруг него — не призраки? И этот паб — он выдуманный, ненастоящий, он тоже призрак — потому что в чистом виде такой Англии не существует. Да и весь этот выдуманный город, состоящий из стран-призраков, и каждая из них построила свой замок на песке. Какая уж там «Веселая Бельгия»?! Ложь и чушь несусветная! А «Обербайерн»? Целая планета-призрак размером с плато Хейсель. Чем больше Томас думал об этом, тем отчетливее понимал, что все вокруг — зыбко и призрачно. Вот эти люди, стоящие за стойкой или сидящие за столиками — они настоящие или нет? Может, они только притворяются настоящими? Еще несколько дней назад Томас был уверен, что мистер Черский (кстати, он сейчас должен подойти) — милый и дружелюбный московский журналист, который просто обратился к нему за советом. А на поверку оказалось — по крайней мере, его пытаются в этом убедить, — что Черский этот большой чин из КГБ. Так где правда, а где ложь? Возможно, что и Шерли — тоже призрак. И даже Эмили, если уж на то пошло, играет, как и все остальные, изображая из себя провинциальную домохозяйку, которая любит убираться в доме. Ну хорошо, допустим, она просто актриса, нанятая для работы в американском павильоне. Но вдруг все эти люди в «Британии» — тоже актеры, все до одного? Например, их наняли мистер Редфорд с мистером Уэйном для своего хитроумного плана, имеющего своей целью окончательно свести его с ума.

Да, сегодня и сейчас Томас мог быть уверен только в одном: ночью в воскресенье, в ногах своего брачного ложа он обнаружил натоптыш, натоптыш фирмы «Кэллоуэй», вот так. А это означает, что в этой же самой кровати, парой дней ранее, находился Норман Спаркс. Вот это была самая реальная реальность на сегодняшний день! А все остальное, может статься, было плодом больного воображения британских спецслужб, включая самого барона Менса де Фернига. И после этого Шерли спрашивает, что с ним. Еще бы, тут недолго и умом тронуться. Ну, как минимум нервный срыв — не за горами.

Томас посмотрел на Шерли — она стояла за барной стойкой и болтала с Эдом Лонгманом. Эти двое стали просто неразлейвода. Радует, что хоть они не заморачиваются. Интересно, сколько романов, зародившихся тут, выдержат испытание временем? Сколько любовей, вспыхнувших в этой пьянящей, но совершенно искусственной атмосфере, доберется до свадьбы? Чтоб были семья и дети? Нет, вот Шерли с Лонгманом — молодцы. Нашептывая ей что-то на ушко, Эд вложил в ладонь девушки какой-то маленький предмет. Поймав на себе взгляд Томаса, Эд весело подмигнул ему.

Вздохнув, Томас сделал еще один глоток пива и посмотрел на часы. Черский опаздывал. Собственно, Томасу все равно, где сидеть и тосковать. Он все думал про измену жены, и не знал, как поступить дальше. Тогда, дома в воскресенье, он пообещал Сильвии, что разбудит ее утром, когда поедет в аэропорт. Но, учитывая обстоятельства, Томас не стал этого делать. О чем он мог говорить с ней? Как он мог смотреть ей в глаза после этого? Тогда, ночью, он даже не нашел в себе сил вернуться обратно в постель и лег в гостевой комнате. А в шесть утра, поцеловав на прощание спящую Джил, крадучись, покинул свой дом. Сегодня уже вторник, но Томас так и не позвонил Сильвии и даже не начал писать ей письмо, в котором, как он понимал, нужно будет объясниться. Единственное, что он сделал по прилете в Брюссель, так это позвонил Эмили, а потом долго и тупо сидел в мотеле, после чего поехал на выставку гулять по барам и кафешкам, где, опять же, просто тупо сидел и тосковал.

— Дорогой мистер Фолей, — раздался, наконец, знакомый голос. — Простите, ради бога, за опоздание.

Это был Черский — он запыхался и, кажется, был чем-то взволнован. При нем была папка с экземплярами «Спутника». Томас уже раздобыл последний номер — он лежал как раз сейчас перед ним на столе. Томас встал, чтобы поприветствовать журналиста, надеясь, что тот не заметит его дурного расположения духа.

— Прошу вас, садитесь, — сказал Томас. — Угостить вас кружечкой пива?

— О, мисс Нотт меня уже увидела и принесет все, что надо, без лишних напоминаний. Вот в чем прелесть настоящего английского паба, особенно когда становишься постоянным клиентом!

— Ну, вы вернетесь в Москву уже настоящим знатоком английского образа жизни, — сказал Томас, вяло пытаясь поддержать разговор.

— Уж надеюсь, надеюсь. Во всяком случае, стремлюсь к этому. Так вы прочитали наш последний номер? Хотелось бы услышать ваше мнение.

— Да, прочитал, — Томас скользнул взглядом по сложенному вдвое бюллетеню, напечатанному на самой дешевой бумаге, — и все это Черский почему-то называл журналом. — Должен заметить, что особых успехов вы не делаете. Все те же недочеты.