Сергей Преображенский - Желтые листья

Володька Золотов, в отличие от большинства своих сверстников, не любил лето. Ему больше нравилась осень. Когда на смену жаре приходила прохлада, и деревья начинали сбрасывать листья, он подолгу в одиночестве бродил по осеннему парку. Ступая по толстому ковру из желтых листьев, Володька представлял себе, что это вовсе не листья, а самое настоящее золото, и принадлежит оно только ему одному. Он знал, что когда-нибудь, так и будет: придет день, и он станет очень богатым. И тогда все в его жизни сразу изменится: никто не будет смеяться над ним, бить портфелем по голове и обзывать заморышем, а напротив, все будут уважать, и стараться заслужить его дружбу. И даже Светка Теплова, самая красивая девчонка не только в 9 Б, а во всей школе, сама предложит сходить с ней в кино.

Но время шло, Вовка взрослел, а богатство как-то не торопилось сваливаться ему на голову. Он закончил школу, институт, начал работать, женился, потом развелся, и уже почти начал терять надежду, когда это, наконец, произошло.

Началось все с того, что ему удалось по дешевке купить специализированную санитарно-гигиеническую машину, в народе называемую «говносоской». Машина была старой, совершенно раздолбанной и досталась Володьке всего за двести баксов. Вначале он хотел подремонтировать ее и выгодно продать, но потом вдруг передумал и решил использовать ее по прямому назначению.

Результаты оказались не плохими, дачный сезон был в разгаре, и заказов хватало, но все-таки, это были далеко не те деньги. То самое богатство, о котором так мечтал Вовка Золотов, было все еще пока очень далеко. И тут вдруг случайно он услышал о красных калифорнийских червях, которые с большим успехом перерабатывают наше русское дерьмо в очень хорошее, и главное ценное удобрение.

Володька арендовал в жилом доме (разумеется, не в своем!) подвал, закупил американских червей и дело пошло. Удобрение и в самом деле оказалось хорошим, от покупателей не было отбоя, и деньги потекли к Володьке рекой.

Правда, был во всем этом деле один небольшой, но довольно неприятный момент — запах! Сам Володька очень быстро принюхался и перестал его замечать, но окружающие реагировали на такую, с Володькиной точки зрения, мелочь, довольно странно. Когда он, к примеру, заходил в вагон метро, стоящие рядом пассажиры вдруг начинали нервно крутить головами, принюхиваться и медленно отодвигаться в сторону. Постепенно, вокруг Володьки образовывался, словно воздушный пузырь, и в этом пузыре он обычно доезжал до своей остановки. Правда очень скоро он купил себе новенькую девятку, и проблема с привередливыми пассажирами отпала. Но запах остался.

Володька мылся по два раза в день лучшими гелями и шампунями, лил на себя дорогие французские одеколоны и дезодоранты — все напрасно. Запах французской парфюмерии никак не смешивался с Володькиным профессиональным запахом, а существовал как бы сам по себе. Как сказал Володькин сосед Петрович: «Такое впечатление, словно под Эйфелевой башней насрали!»

Но Володька старался не обращать внимания на подобные мелочи. Он понимал, ничего в жизни не дается просто так, за все нужно платить, и такая цена его вполне устраивала. Кроме того, запах приносил не только одни неприятности.

Пару раз местная братва пыталась наехать на Вовку, но после десяти — пятнадцати минут чисто конкретного базара, рэкетиры с криком «Да засунь ты свои вонючие бабки, знаешь куда?» позорно бежали.

Первое время, в самом начале бизнеса он очень много работал, и все вырученные деньги вкладывал в расширение производства, и только когда дело развилось и начало приносить действительно неплохие доходы, он решил, что имеет, наконец, право немного расслабиться.

В тот день, закончив работу, он как обычно тщательно вымылся в душе, надел свежую одежду, обрызгался с ног до головы туалетной водой «Босс», и на своей новенькой девятке и отправился к «пролому». Проломом в городе называли дыру в стене, построенной как видно еще до татаро-монгольского нашествия и охраняемой государством как исторический памятник. В этом месте по вечерам обычно собирались девушки предлагавшие любовь за деньги, большинство прятались за стеной, а одна из девушек выходила к дороге и тормозила тачки.

Володька нарочно выбрал самую дорогую девушку, за двести долларов, надеясь получить за свои деньги максимум удовольствия. Но длинноногая крашеная блондинка с большими голубыми глазами и пухлыми губами, уже в машине начала вертеть носом, а когда они вошли в квартиру, не выдержала:

— Слушай, друган, ты меня, конечно, извини, у тебя ваты не найдется?

Вовка дал ей вату, и она тут же засунула себе в каждую ноздрю по здоровенному куску, отчего сразу стала походить на сильно побледневшую папуаску, и только после этого начала раздеваться.

Но как видно вата не помогла, потому что в самый кульминационный момент девушка вдруг выскользнула из-под Володьки и схватилась за свою одежду.

— Ты конечно крутой пацан, — сказала она и выложила на стол две зеленых бумажки — Но лучше ты забери назад свои грины!

А когда уже выскочила на лестницу, вдруг обернулась и прокричала:

— И больше никогда ко мне близко не подходи, со своими вонючими баксами, козел драный!

— Какая чушь! Деньги не пахнут! — проговорил Володька, и поднес зеленые бумажки к носу. И в самом деле, сколько он не принюхивался, смог уловить лишь едва различимый запах типографской краски. Но, с другой стороны, откуда же тогда запах? Ведь Володька уже давно не занимался грязной работой, для этого он нанял людей, а сам лишь сидел в офисе да подсчитывал деньги. Чтобы развеять сомнения он решил обратиться к соседу.

Петрович с видом эксперта долго обнюхивал заграничные бумажки и, наконец, выдал приговор:

— Да парень, твои деньги воняют, и ничего с этим не поделаешь!

— Что, и в самом деле, ничего нельзя придумать!

— Ну, если честно, то можно конечно попытаться их отмыть, сейчас многие этим занимаются. Но ты учти, отмывание грязных денег — уголовное преступление и преследуется по закону!

— А чем их можно отмыть? — спросил Володька, пропустив мимо ушей упоминание об уголовной ответственности.

— Попробуй «ариэлем» или «тайдом», у тебя стиральная машинка-то есть?

— Есть, конечно! Самая лучшая — Вирпул!

После полуторачасовой стирки доллары полиняли, облезли, но запах сохранили.

— Воняет! — коротко сообщил Петрович, обнюхав выстиранную и тщательно выглаженную банкноту, — Но самое главное, ее теперь ни в одном обменнике не примут, видишь, как полиняла. У Линкольна от парика одна лысина осталась.

На этом Володькины эксперименты с отмыванием грязных денег закончились, но его патологическая страсть к богатству продолжалась. Дело расширялось и денег становилось все больше и больше. Володька арендовал шикарный офис в центре, с девятки пересел на 600-й «Мерседес», купил старинную барскую усадьбу на окраине города, отреставрировал ее и стал жить, словно какой-нибудь граф или князь.