Елена Белова - Мать-ехидна лучше всех! Записки уборщицы-интеллектуалки

Порой я обманываю дочку вроде бы для пользы дела, но совесть потом все-таки мучает.

— Надо хорошо учиться в школе, хотя бы без троек! — почти ежедневно скандирую я лозунг, за пропаганду которого Министерство образования давно уже должно назначить мне пожизненную пенсию. Скандирую — и вспоминаю свою подругу, блестящего ученого-филолога, не вылезавшую из троек по алгебре. Или крестную своей дочки: два красных диплома, одна аспирантура, безукоризненный английский; она читает Шекспира в подлиннике, может поддержать беседу о гравюрах Доре и применении солей серной кислоты — и, к сожалению, так и не выбрала дело своей жизни.

— Я не знаю, как починить пульт от телевизора, придется ждать папу! — так я пытаюсь оградить ребенка от телевизионной тупости, грубости, хамства, плебейства, осознавая, что говорящий ящик не всегда влияет отрицательно: детские передачи учат рисованию, музыке, любви к животным, здоровому образу жизни, стимулируют выдумку и творчество.

Зачастую я говорю неправду из желания не причинить боль, не обидеть, помочь.

— Твое сочинение получилось замечательным!

— Нет, у тебя совсем не толстые щеки!

— Я рада видеть в нашем доме всех твоих друзей!

— Мне совсем нетрудно донести до школы твои лыжи вместе с палками, кожаные ботинки, утепленный спортивный костюм, носки и запасные варежки.

— Как здорово, что у нас теперь живут две черепахи!

— Я очень люблю, когда ты читаешь мне вслух!

А еще случается — но это страшный секрет! — что я бессовестно вру из соображений собственной выгоды и спокойствия.

— Дудка, которую тебе подарила тетя Галя, сломалась, и мне пришлось ее выбросить.

— Боюсь, мы не успеем в магазин игрушек, он работает только до шести.

Кто сказал, что воспитание — это легко и честно? В основе любого воспитания лежит вынужденный обман — до тех времен, пока повзрослевший человечек, усвоив модель правильного поведения, пусть и преподнесенную в результате хитростей и лукавства, осознанно не станет сам совершать правильные и великодушные поступки.

Кто сказал, что воспитание — это легко и честно?

— Мам, а когда мы с тобой вместе начнем делать записи в читательский дневник, заданный на лето?

Когда-нибудь, на пороге своего девяностолетия, вальяжно развалившись в инвалидной коляске, водруженной на террасе маленького уютного замка где-нибудь под Эдинбургом или на увитом плющом изящном балконе скромного трехэтажного особнячка в тихом районе Лондона, попыхивая пахитоской и попивая неаристократическое темное пиво из высокого бокала, я открою ноутбук, создам новый документ и назову его: «Школа, боль моя». Там я расскажу, как моя дочь обучалась в российской школе.

А пока — проба пера, наброски и зарисовки некоторых глав будущего бестселлера.

Учительница моего ребенка, задавая на дом творческую работу, приказывает ученикам сочинять рассказы или рефераты в гордом одиночестве, не прибегая к помощи взрослых. Думая над ее предписаниями, я пытаюсь вспомнить, как это было в моем детстве.

Детская память цепкая: вот я — воспитанница средней группы детского сада. Строгая воспитательница Зинаида Константиновна велит принести из дома картинку и придумать рассказ по ней. Я расстроена осознанием собственной беспомощности и предчувствием неминуемой катастрофы. Озадаченная моим перфекционизмом мама дома аккуратненько вырезает из нарядного сборника роскошную цветную иллюстрацию и придумывает целую историю с завязкой, диалогами, развязкой и моралью.

Картинка, как я сейчас отчетливо помню, была на революционную тему. Товарищ Ленин и товарищ Дзержинский разговаривали с босоногими ребятишками, скорее всего, о неминуемом светлом грядущем для всей страны, и я, легко запомнив придуманный мамой сюжет и украсив его собственными деталями, бойко выступила на занятии в саду. Наградой мне стала похвала грозной Зинаиды Константиновны и, главное, неизведанное прежде ощущение полета, некий драйв самореализации, как охарактеризовали бы мое тогдашнее состояние современные психологи или философы.

А вот я уже ученица третьего класса. После посещения молочной фермы нам, младшеклассникам, задали на дом сочинение-отзыв об экскурсии. Пока я путаюсь в своих мыслях и оценках, мама подсказывает мне замечательный ход:

— Начни не сразу в лоб, а немножко издалека, с намека на интригу. Напиши: все дети любят молоко, но не все знают, откуда оно берется. А молоко нам дают коровы.

И с маминой подачи я написала отличную работу. Выигрышное начало — половина дела. Оно задает и тон, и настроение, помогает держать ритм повествования, не дает утонуть в лишнем пафосе и не позволяет скатиться до разговорно-базарного уровня.

Когда учительница зачитывала мое сочинение в числе лучших, моя заклятая подружка, которой я раскрыла секрет, не выдержала и с места выкрикнула:

— А ей ведь мама помогала!

Старенькая учительница, отложив тетрадку, внимательно всмотрелась в детские лица:

— Это замечательно, когда ребенку помогают учиться мама или папа. Пусть ваши родители всегда помогают вам — и в школьные годы, и во взрослой жизни.

Так что мое мнение в этом вопросе однозначно и непоколебимо. Мой девиз «вместе, но не вместо» я считаю самым лучшим в наших с дочерью отношениях с домашними заданиями. И, предоставив Полине возможность самой придумывать отзывы к книгам для читательского дневника, я тем не менее рассказала ей несколько приемов:

— Сначала просто расскажи, что тебе понравилось в книге, причем постарайся не думать, что пишешь по обязанности. Дай волю своей фантазии, не бойся рассуждать, быть искренней — представь, что сочиняешь письмо подружке в другой город и рассказываешь ей о своих новостях.

— Ну а если мне не очень понравилось?

— Тогда перечисли героев повествования, основные повороты сюжета. Чему учит книга? Все книги по твоему списку белыми нитками насквозь прострочены одной-единственной моралью: надо хорошо учиться, слушаться старших, беречь природу — выбирай любой тезис, не ошибешься.

— А это плохо?

— Это не плохо и не хорошо, это данность. На этом построено все школьное образование. Вас не учат наслаждаться чтением книги или написанием сочинения, — вас учат во всем искать мораль, смысл. А ведь смысл художественного произведения — как и прочтения его, так и создания, — в том, чтобы получить удовольствие. Когда-нибудь ты меня поймешь, я надеюсь.

— Ты знаешь, мама, — в очередной раз заявила моя строгая критикесса, настрочив две страницы обзора, посвященного барону Мюнхгаузену, — как здорово уметь сочинять так, чтобы было интересно и читать, и слушать! И ты тоже очень хорошо умеешь придумывать или пересказывать готовые истории. А мне особенно нравится высказывать собственное мнение о таких рассказах. Я написала, что сочинения про барона почти так же хороши, как твои статьи.