Елена Белова - Мать-ехидна лучше всех! Записки уборщицы-интеллектуалки

Я показательно откровенна и честна в декларировании своих желаний и чувств. Но чем более искренни мои ответы, тем больше недоумевают собеседники. Отчего бы это?

Библиотекарь настойчиво подсовывала мне книгу. «Это модная, популярная и востребованная книга, одна из тех, которые необходимо прочесть», — читалось во взгляде библиотекаря. Но я давно уже могу позволить себе роскошь жить без оглядки на чужие стандарты, в том числе и культурные, так что я лишь холодно-вежливо улыбнулась и отвергла предложенное.

Рядом со мной девчушка-младшеклассница сверяла отобранные фолианты со списком книг, рекомендованных школой. От души посочувствовав бедной крошке, я задумалась, насколько все-таки бесправно, нормировано и принудительно живут дети. Почему детство вообще называют «золотым»?

Вот я, к примеру, взрослый человек. У меня уйма обязанностей как у гражданина, журналиста, жены и матери благородного семейства. Я плачу налоги, пишу статьи и обзоры, проверяю уроки, стираю белье, кулинарничаю и выполняю прочие супружеские долги. Но я сама и сугубо добровольно определяю для себя, с кем мне жить, какое дело выбрать основным, как проводить свои дни. Я сама составляю меню на обед, выбираю книги для чтения, фильмы для просмотра, мокасины для прогулок, автомобиль для поездок.

Да, я порой пишу материалы на темы, совершенно не близкие мне, и высказываю в них позицию, абсолютно противоположную моим истинным убеждениям. Говорят, настоящая профессионалка не должна получать удовлетворения от ласк клиента. Я, скорее всего, профессионалка ненастоящая, поскольку получаю истинное эстетическое наслаждение, временами переходящее в творческий экстаз, когда сочиняю тексты под разных заказчиков. Мне нравится мысленно примерять самые разные одеяния: мантию судьи, депутатский костюм, бархатный балахон художника-передвижника, щедро и бескорыстно несущего искусство массам.

Мне нравится в своих продажных текстах играть с публикой: бравировать, лукавить или смиренно сожалеть, покаянно охать, подпирая кулачком острый подбородок. Публикации под чужим именем дарят бесконечную свободу. Отключается внутренний редактор, нивелируется прежний социальный опыт, тают былые нравственные установки — и я едва успеваю записывать тезисы и метафоры.

У меня как у взрослого человека полно прав и возможностей вести счастливую самодостаточную жизнь. Нарушить мои планы может лишь приступ мигрени, вполне понятный у экзальтированной дамочки бальзаковского возраста, да, пожалуй, холодный затяжной дождь, отменяющий пикник с друзьями. Я могу завтракать шампанским, спать днем, работать ночью или не работать вовсе, планировать свою жизнь с оглядкой лишь на собственные предпочтения и интересы близких и любимых людей.

А ребенок? Он же абсолютно бесправный объект приложения взрослого самодурства. Хорошо, если малышу попадется лояльная мать вроде меня, не заставляющая есть суп с хлебом, пить молоко, ходить строем, делать зарядку, мыть руки, носить тапки, ложиться спать по расписанию, просыпаться по будильнику, уважать всех старших без разбору, читать художественные произведения в соответствии со списком школьной программы, получать только хорошие оценки и верить в светлое будущее всей страны. В моем доме ребенку можно иметь собственное мнение, учиться на своих ошибках, дружить с кем хочется, заниматься чем велит душа, а не тем что рекомендовано расписанием уроков, мечтать о том, чтобы «выйти замуж за богатого бизнесмена», а не о том, чтобы «обязательно окончить институт и стать полезным членом общества».

К сожалению, детская жизнь не ограничивается домом. Детство — это еще и школа. Безусловно, школьная действительность окрашена не только в монотонно-скучный цвет зубрежки и двойных стандартов. Школа — это и верные подружки, и веселая беготня и сутолока на переменках, и первые влюбленности, и горячие пирожки из школьного буфета. Но это все идет в комплекте со школьной программой, от которой у меня ноют здоровые зубы и кипит возмущенный разум.

СамУчиться — очень интересно, но только не по школьным учебникам — наследникам советского менталитета, чуть облагороженного российской и западной псевдопередовой педагогической мыслью. Мы не рабы, рабы не мы — писал сын полка мальчик Ваня Солнцев в сороковые годы прошлого века. Практически те же фразы переписывает в тетрадку сейчас мой художественно одаренный и одновременно бесправный ребенок, выполняя указания учебника. Тупо копирует тексты, изредка вставляя пропущенные буквы.

Ребенок абсолютно бесправный объект приложения взрослого самодурства

А задачи по математике, сочиненные в год изобретения телефона? Дочка принесла учебник, недоуменно и чуть обиженно показав мне задание, требующее посчитать стоимость международных телефонных переговоров директора предприятия, ведущего беседы с Францией, Испанией и прочими заграницами. Помня, что у ребенка некоторые сложности с именованными числами, я настроилась на серьезный математический лад и была удивлена вопросом, почему директор не может бесплатно болтать с деловыми партнерами по скайпу.

«Потому что это наша родина, сынок», — вспомнила я старый анекдот и искренне посоветовала дочке набраться терпения. «Расти скорее, — сказала я совершенно непедагогично. — В старших классах ты научишься манкировать нелюбимыми предметами и сконцентрируешь усилия на вещах желанных, будь то анималистика или биология. А потом ты наконец-то окончишь школу, станешь взрослой и почувствуешь себя нормальным свободным человеком, способным заниматься любимым делом. Лишь выбросив старые выношенные детские сандалии, ты сможешь надеть нарядные модельные туфли совершеннолетней дамы и учиться, наконец, главному — получать удовольствие от жизни. Детская вечная зависимость и подчиненность сменятся взрослой ответственностью за свои слова и дела, за выбор специальности, друзей и спутника жизни. Прислушивайся к своим желаниям, анализируй свои поступки, воплощай взрывы свого креатива — иными словами, взрослей. И становись счастливой — не по-детски, а по-настоящему!»

Муж уехал в усадьбу на несколько дней готовить дом к открытию сезона. Я осталась в городе поддерживать огонь в домашнем очаге. Разлука обострила чувства, особенно сострадание к бедному главе семейства, вынужденному жить без цифрового телевидения, высокоскоростного Интернета, центрального отопления и прочих благ цивилизации. И я решила отправиться к мужу, чтобы украсить его суровые помещичьи будни. Это решение внезапно подстегнуло мою и без того неуемную творческую фантазию.