Владимир Крупин - Время горящей спички (сборник)

Про золотой миллиард давно надоело слушать, но тут была такая уверенность, что это дело решенное, данное, и тех, кто ставит сие под сомнение, ждет судьба подчиненных доллару стран. Глобальный рынок создаст счастье уменьшенных численностью народов.

Свет так падал на стол, что лица заседающих были плохо видны. Из-за их спин на освещенную поверхность стола чьи-то, может, Лорины, может, Викины, обнаженные руки ставили чашки с чаем и кофе, приносили всякие печенья, сладости. Передо мной, хоть я и не просил, возникла розетка с желтым медом.

— Только не надо о демократии рынка, — бесстрастно вещал докладчик, — оставим это для дураков. Кто когда видел, чтобы рынок управлялся демократически? — Никто не возразил. Докладчик поехал дальше: — Всего успешнее убивает Россию именно рынок и внедренная в нее финансовая банковская система. Вместе с тем правящие миром семейства недовольны темпами гибели России, требуют их ускорить. Почему? Россия — единственное препятствие на пути к мировому господству. Она тот полюс, к которому интуитивно стремится погибающий мир. Переубедить Россию, и это надо признать, не удается, она упряма до непонятно какой степени, поэтому ее решено уничтожить. Для начала…

— Затопить Москву? — подал кто-то голос.

Я все не мог поверить, что все происходит всерьез, и с помощью реакции на возглас хотел понять: спектакль это или сходка сумасшедших?

— Это одна из версий, рассматривается и она, — спокойно отреагировал докладчик и продолжал: — Уничтожить решено потому, что всегда легче построить новое здание, нежели восстанавливать старое. Если бы Советский Союз не был уничтожен, Америка не имела бы столь блестящих успехов в бывших республиках. В мире уже нет Евангельского Удерживающего, и Запад боится, что Он может появиться в России. Именно поэтому начинается спешка по ликвидации России. К ней тем более подстегивают исчезающие запасы нефти. Это вранье, что у Америки нефти много, ее мало, а жить Америка хочет всегда, посему ей не нравится, что в России нефти много, что Господь и в этом был щедрее к России.

Конечно, докладчик говорил гораздо подробнее, нежели я запомнил, но суть уловил.

— Есть сценарий, по которому намечено стравить Индию с Пакистаном. За Пакистан, естественно, вступится Китай, а так как у всех ядерное оружие, то число едоков в мире уменьшится. Пока стравить не удается, но уже внедрены военные базы в Средней Азии и у границ России. И не только запасы нефти на Ближнем Востоке контролируются, но и кладовые Каспия. Главная надежда Штатов на то, что Китай захватит Россию, но при этом будет дружить с Америкой, напрасна, ибо Китай уже начал захват России ползучей миграцией, но Америке будущего захваченного пространства он и понюхать не даст. Он и Америку покрывает сетью своих агентов, покупая им билеты в одну сторону. Сибирь, на которую все облизываются и которая, при скором глобальном потеплении, превратится в цветущий земной рай, остается русской. Это препятствие Америка будет преодолевать, и она торопится, ибо Китай вот-вот станет ядерной сверхдержавой. Спешку стимулирует и Южная Америка, которая от своих карнавалов и футбола скоро перейдет к игре мышцами на чужой, естественно, северной, территории.

Но нельзя было понять оценки докладчика, то есть к чему был направлен анализ происходящего в мире: докладчик вещал безадресно. Я покосился вправо-влево, но видел только черный стол, матовые экраны компьютеров. Иногда белые кисти рук возникали из темноты, пальцы на них свершали некие пианистические нажатия клавиш и опять растворялись в темноте.

Далее говорилось, что вскоре Голландия, Калифорния и некоторые другие пространства затопятся растаявшими ледниками, а в Европе все выгорит от жары. Вскоре в добавление ко всем этим погодным катаклизмам («Божьим карам», — сказал я про себя) приплюсуется еще и то, что теплое течение Гольфстрим отвернется от побережья, начнутся холода, всюду будет неурожай, и только богоспасаемая Россия будет процветать. Как такое позволить? Обидно же, что грядущий новый потоп, новые провалы новых Атлантид обойдут Россию. Репетиция потопа прошла в Индийском океане, когда за минуту были уничтожены двести тысяч человек, — разве это неповторимо?

— Хорошо еще, — откомментировал эту трагедию докладчик, — что миру не пришлось кормить эту ораву. — Меня передернуло. Докладчик вещал далее: — Имеющие вскоре быть затопления вначале прибрежий ожидаемы, хотя в них пока не верят, но неизбежны. Людям придется потерять все. Их надо будет кормить за счет остальных. Это вызовет милосердие у немногих, а у основной массы злобу.

Все это я слушал, но по-прежнему не мог понять позицию выступающего. За кого он? За нас, за Россию? Послушаем еще.

— То есть Землей обетованной ближайшего будущего будет именно Россия. И народ прежней обетованной земли ее займет. Может, он после взятия Иерусалима для того и был рассеян, чтобы узнать, где можно спастись в грядущем? Грядущее наступило, он узнал. Племя торговцев и финансистов владеет миром. Иначе и быть не могло. Крестьянин кормит людей, машинист возит, врач лечит, учитель учит, воин защищает, шахтер добывает топливо, портной обшивает, повар стряпает, то есть любой труженик думает о других, только финансисты, торговцы, купцы думают о личной выгоде. Если они так думают два тысячелетия, до чего-то же они должны были додуматься. Пример — организация финансовых кризисов. Есть у тебя ресурсы, нет их, а хвостом виляй.

Николай Иванович аккуратно положил передо мной полоску бумаги. На ней четко: «Вас попросят выступить. Два-три слова о России, о начале обретения ею места в мире, хорошо? О попытке улучшения демократии».

— У нас, среди приглашенных, — тут же сказал из общей темноты председатель, — специалист по вопросам современного состояния России в мире. Сам он — выходец из низов, мнение его, полагаю, не безынтересно.

На экране предо мною крупно замигало: «Вам слово».

— Состояние? — Начав, я подумал, что надо же было как-то к ним обратиться: коллеги? господа? друзья? братья? Ничего не подходило. Ладно, обойдутся. — Состояние у России такое же, как и всегда, во все века, — тяжелое.

— Но почему? — спросили из темноты.

— Россия — светильник, зажженный Богом перед лицом всего мира. Светильник же не скрывают, а ставят на высоком месте. И очень многим это не нравится. Он их освещает.

— Но это же хорошо, — усмехнулся кто-то, — на электричество не тратиться.

— Освещает не местность, — я решил быть спокойным, — а всю мерзость остального, обезбоженного мира.

— Мм-да. — Это, по голосу, председатель. — И почему же в ваших работах настойчиво проводится мысль о невозможности введения демократии в Россию?