Олег Рой - Письма из прошлого

К романтикам Дмитрий себя никогда не относил, а уж в последние десять лет — тем более, но все же был не против иногда отвлечься от повседневной суеты, погрузившись (только ненадолго!) в какой-нибудь интересный вымышленный мир. Раньше Дима, как большинство его сверстников, зачитывался фантастикой, как отечественной, так и зарубежной, любил Шекли, Брэдбери, Саймака и Стругацких, но с возрастом это увлечение прошло. Современная фантастическая литература, со всеми этими многочисленными инопланетными цивилизациями, «попаданцами» в прошлое, боевыми драконами и межгалактическими войнами, его уже не увлекала, казалась, в большинстве своем, однообразной и наивной до примитивности. В последние лет семь Дима неожиданно вдруг увлекся совсем другими вещами — полюбил старое кино, причем не какое-то определенное направление, а несколько жанров сразу. С равным удовольствием он смотрел голливудские костюмные фильмы, вестерны, французские комедии пятидесятых годов и итальянский неореализм. И действительно, как и признался в разговоре с Верой, старался при первой же возможности выбраться в «Иллюзион», если там анонсировалось что-то интересное. Старые фильмы, пусть и нечасто, но иногда все-таки вызывали в его душе какой-то эмоциональный отклик, чего в обыденной жизни практически никогда не случалось.

В этот раз он запланировал поход в кино заранее, поскольку шел фильм, который Дмитрию давно хотелось посмотреть, но все почему-то никак не удавалось — философская притча Ингмара Бергмана «Седьмая печать». Как обычно, Дима приехал заранее, чтобы без помех купить билет на свое любимое место, в середину седьмого ряда, хотя, по большому счету, такие предосторожности не требовались. Среда, да еще дневной сеанс — зал полупустой, как это чаще всего и бывало здесь по будням. Но Дмитрия как раз это и устраивало. Интеллигентного вида пенсионеры, несколько парочек разного возраста, две-три одинокие зрелые дамы да случайно забредшая стайка девчушек, по виду студенток — отличная компания для просмотра ретро-картины. Никакого тебе хруста попкорна, лошадиного гогота и идиотских реплик во весь голос, на которые так легко в наши дни нарваться в кинотеатрах. Дмитрий с комфортом устроился в свободном ряду, огляделся по сторонам и увидел, что от входа в зал, прямо по направлению к нему движется стройная девушка в сером плаще и серой же шляпке, кокетливо надвинутой на одну бровь. Именно эта шляпка и привлекла внимание Димы — молодые женщины редко выбирают такого рода головные уборы, видимо, опасаясь, что будут выглядеть в них старомодно. Впрочем, к чести девушки надо отметить, шляпка очень даже шла ей.

Опустив взгляд на номер кресла, девушка сверилась со своим билетом и подняла на Диму выразительные карие глаза.

— Это ведь седьмой ряд, да? — приятным мелодичным голосом осведомилась она и чуть застенчиво улыбнулась. — Значит, мое место рядом с вами. Вы не против?

— Что вы, конечно, не против, — искренне отвечал Дмитрий.

Ему было интересно — узнает ли она его? Дима уже привык, что люди, вот так случайно оказавшиеся рядом где-нибудь в ресторане, долго вглядываются в его лицо, а потом показывают на него своим спутникам или подходят с вопросом: «Скажите, вы ведь Дмитрий Корсунский?» Поскольку передача «Задушевный разговор» шла еще не слишком давно, Дима пока не успел привыкнуть к популярности, и такие вещи его еще не раздражали, наоборот, иногда даже льстили самолюбию. И сейчас ему было бы приятно, если б девушка его узнала. Но ничего подобного не произошло, видимо, девушка не смотрела передачу. Впрочем, что тут удивительного? Он ведь всего лишь психотерапевт, а не знаменитый актер, не политик, не эстрадная звезда. И даже не продюсер Кирилл Пономаренко, который последнее время просто не вылезал из телеящика.

Девушка расстегнула плащ и опустилась в соседнее кресло, изящно закинув ногу на ногу. Дмитрий не мог не заметить, что ноги у нее очень красивые, длинные и стройные. Соседка тем временем одернула юбку, поправила шляпку и с дружелюбной улыбкой повернулась к нему.

— Я так рада, что мне удалось сегодня вырваться сюда, — доверительно сообщила она с такой непосредственностью, будто они с Дмитрием были давними приятелями. — Представляете, заболел наш лектор по естествознанию. Терпеть не могу естествознание, такая скучища… А тут нас взяли и отпустили с двух последних пар. Девчонки пошли в кафе, а я сюда.

— Увлекаетесь творчеством Бергмана? — поддержал разговор Дмитрий. — А какие его фильмы вы видели?

Девушка опустила глаза.

— Честно признаться, пока никакие… Я только недавно начала интересоваться старым кино. Знаете, как это бывает, вдруг — раз! — и открыла его для себя. Раньше я, как и большинство моих друзей, почему-то признавала только цветное кино и смотрела лишь то, что снято в последние несколько лет.

— И что же заставило вас изменить свое отношение? — поинтересовался Дмитрий, не пытаясь сдерживать улыбку. Юная собеседница была симпатична ему, ее естественность и искренность подкупали.

— А я заболела, — как-то даже весело сообщила она. — Долго лежала в постели, делать было нечего… От скуки переключала каналы телевизора и случайно наткнулась на один старый фильм… Даже не знаю, как он назывался, я его смотрела не с начала. История о друзьях, которые вернулись с фронта после Первой мировой войны и никак не могут найти своего места в жизни. Главный герой становится гангстером, и в конце его убивают… На глазах женщины, которая его всю жизнь любила. И полицейский спрашивает ее: «Вы ему кто?», а она отвечает: «Я так и не смогла найти ответа на этот вопрос»… Так трогательно… Я в этот момент даже заплакала.

— Понятно, — кивнул Дмитрий. — Это «Ревущие двадцатые», в нашем переводе он назывался «Судьба солдата в Америке». И что же? Вам понравился этот фильм?

— Да, очень! — Девушка прижала сложенные руки к груди. — После него я стала смотреть и другие старые фильмы. И поняла, что раньше кино снимали совсем не такое, как сейчас. Оно наивное, но одновременно и более глубокое. И более человечное, что ли. В старом кино смерть — это всегда трагедия, даже если умирает какой-то второстепенный, совсем незаметный персонаж. А в каждом втором современном фильме чуть ли не горы трупов — и никому их не жалко. Ни зрителям, ни героям.

— В этом я, пожалуй, с вами согласен, — заявил Дмитрий. — Но вот насчет наивности старых фильмов вы, думаю, не совсем правы. Конечно, кино середины прошлого века очень разное, немало снималось и совершенно примитивных, не стоящих внимания картин. Но было и совсем другое кино. Далеко ходить за примером не надо, возьмем хотя бы тот фильм, который мы с вами сейчас будем смотреть. Это философская притча, довольно тяжелая, я бы даже сказал — мрачная. Действие происходит в Средние века, во время эпидемии чумы…