Эльчин Сафарли - Тысяча и две ночи. Наши на Востоке (сборник)

Мы потом часто вытирали друг другу слезы, чаще, чем это следует делать невестке и свекрови. И я никогда, ни разу, произнося нерусское «анне», не думала, что это нерусское… Мама. Моя старенькая турецкая мама, седенькая, больная диабетом, уставшая, любимая.

А вы говорите, свекрови…

Я когда туда только приехала, в девяносто пятом, кажется, году, очень всего шугалась. Оно и понятно, девушка я была довольно-таки юная, на удивление пугливая, да еще и беременная. Тогда все друг на друга наложилось, и оказалась я на Царьградских просторах вся такая трепетная, бессловесная, с мыльными пузырями в мозгах. Понятно, что ни красоты стамбульские, ни экзотика пейзажей, ни восхитительная дешевая жрачка и барахло ни граммулечки меня не радовали.

Да еще и родня турецкая, ну, сам супруг и его всякие мамы, сестры, братья и прочие, совсем девчонку, то есть меня, затюкали. «Туда не ходи! Сюда не смотри! Этого не тронь!»

Существовала еще одна беда, усугублявшая все прочие, — я волей Аллаха попала в самый что ни на есть консервативный район Стамбула, где процент завернутых в чаршаф [2] Женская мусульманская одежда, свободная накидка, скрывающая волосы и все тело. теток на единицу населения превышал собственно само население. У нас в квартале на улицу с непокрытой головой выходить нельзя было — почти что пальцем тыкали. Вообще-то я — девка лояльная, и мне по большому счету во избежание конфронтации маленько себя поднагнуть не сложно. Но тут как-то даже моя лояльность и пиетет ко всяким там культурно-историческим и конфессионным заморочкам не срабатывали. Ну, не знала я — элементарно знать не могла всего, что требуется знать настоящей турецкой ханым [3] «Госпожа», почтительное обращение к женщине на Востоке. , посему ляпы случались ежедневно, невыразимо огорчая правоверную родню и соседей.

А я, как назло, в ляпистые ситуевины залетала по самые уши. То в кофейню мужскую зайду пописать (беременных-то как прижмет, не удержишь), а в кофейне все соседушки мужского полу сидят и на меня зыркают в ужасе, мол, баба и здесь! То по-простому с бакалейщиком забеседую, да так, что потом его жена к свекрови моей жаловаться прибежит, мол, аж целых десять минут они были один на один в пустой лавке. То во время намаза в комнату загляну за книжкой и всех распугаю…

Однажды к нам ходжа должен был прийти. Ну, «к нам» это сильно сказано. Тетки квартальные собирались молитву на Кандиль [4] Общее название нескольких религиозных праздников у мусульман. замутить, посему ходжу призвали. Понятно, что ходжа сам по себе, в отдельной комнате, молящиеся женщины — сами по себе. Но предварительные беседы, финансовые переговоры и «чай-кофе-потанцуем» свекровушка моя на себя брала. А потому предварительно она приобрела для ходжи необходимые для действа причиндалы: полотенчики там, коврик для намаза и шапочку такую специальную, крючком вязанную. Шапочка эта, лежавшая для сохранности на комоде в нашей спальне, мне безоговорочно глянулась. А что? Экзотический хэндикрафт! Я ее повертела, примерила, покрутила так-сяк, а потом, выяснив, что на мой шестидесятый размер шапейка не налазит, я ее нахлобучила на мужнину племяшку — красавицу трех лет от роду. Девица черноволосая, черноглазая, а скуфейка из белой нитки и крахмалом эдак сочно «хруст-хруст» делает… Гюльке (племяшку так зовут) тоже этот хэндикрафт по душе пришелся, ну она и ринулась всем хвастаться…

Очумелые бабы, радостный ребенок, недоумевающая я (а действительно, чего такого-то?) и хитроглазый мусульманский поп, хихикающий в кулачок. Он бы и в голос бы, да постеснялся перед женщинами… Ну понятно, все сообразили, чьих это неверных рук дело, разъяснили мне, бестолковой, что да как, зачем сей головной убор нужен и отчего его трогать не стоило. Послали мальчика какого-то за новой ермолкой, а меня устыдили. И еще недели две шептались за спиной: ишь ты, гяурка позорная! А ехидней всех шепталась, прямо-таки шипела гадюкой, тетка Хатидже.

Есть у нас такая в квартале — Хатидже-тейзе (тетя по-ихнему), старенькая, сухонькая — червивая сыроежка. Блюдет Хатидже-тейзе общеквартальные добродетели, отслеживает неправильные шаги местных жителей, а затем разносит сплетни по закоулочкам. Сама Хатидже-тейзе, как и случается обычно, в юности особым благочестием не отличалась, сменила трех мужей, причем последний был лет на восемнадцать ее моложе, развела детишек штук семь, а овдовев, ударилась в благолепие и тотальную порядочность. Ну нормально! А чего не вдариться-то? Возраст позволяет… Страшный человек — тетка Хатидже. Попасться к ней в списочек неблагонадежных — смерти подобно. Ну, я и попалась! Прям с разбегу и на самую верхнюю позицию. И наступило мне горе, а тетке Хатидже тема для долгих бесед за чаепитием. Всех деталей не знаю, но большинство до моих ушей донесли прочие квартальные сплетницы, не столь увешанные регалиями благочестия, но такие же любительницы почесать языком. Ух, сколько на меня вылила, скольким меня обмазала милая турецкая бабушка Хатидже!

Но шло время. Мой рейтинг медленно и неуклонно рос, сплетен вокруг Лале (так меня стали называть впоследствии) становилось все меньше, а уважительное «ханым» в мой адрес звучало все чаще. Понятно, что частично я являлась эдаким квартальным экзотическим зверьком, на которого и поглядеть не грех, и похвастаться перед родственниками деревенскими можно. Но частично, процентов эдак на семьдесят (так думаю!) очень я там даже оСВОИлась… Ну точно по этимологии глагола «освоиться». Хатидже-тейзе, как вы догадываетесь, сдала позиции последней. Выжав еще капли две-три дерьмеца, оставшегося на донце, этот сосуд добродетелей заткнулся. И тетка Хатидже начала так осторожненько, потихонечку, шепотом меня любить.

Она еще сама не врубилась, что из ненавистной гяурки я вдруг стала такой беззащитной и глуповатой «кызым» [5] Дочка (турец.). , но я-то видела… И когда по пути домой мы однажды случайно столкнулись, и она, движимая черт знает чем, накормила меня восхитительно-зеленой сливой, купленной на рынке… О да!!! Расстройство желудка — фигня по сравнению с довольной беззубой улыбкой доброй старушки.

И однажды наступило воскресенье. Ну, воскресеньям это свойственно — наступать. Я дома сидела, а муж куда-то с дитем направился. Выпив кофейку, покурив, почесав в затылке, я оглядела гору бельишка на глажку и опять налила себе кофе. И тут — дзынь! Звонок! Я к глазку припала и моментально маленько взбесилась. Есть у этих турецких дамочек свойство — являться вот так вот, без предупреждения.

Хатидже-тейзе, завернутая в тяжелый плащ, с низко опущенным на лоб платком, переминалась с ноги на ногу по ту сторону двери.