Марк Леви - Сильнее страха

— Это согласуется с тем, что она сказала своему любовнику во время последней ссоры: что она пойдет до конца, чего бы это ей ни стоило.

— Вот только до конца чего? — спросил Эндрю.

Внезапно, подчиняясь силе, природу которой он не смог бы объяснить, он повернул голову и увидел на улице Вэлери. Стоя под зонтиком, она наблюдала, как он ужинает в обществе Сьюзи. Смущенно улыбнувшись ему, она пошла дальше.

— Чего ты ждешь? — спросила Сьюзи.

Эндрю вскочил и ринулся на улицу. Вэлери уже собиралась свернуть за угол. Он помчался за ней. Когда он поравнялся с ней, она уже открывала дверцу такси. Обернувшись, она снова улыбнулась.

— Это не то, что ты думаешь! — крикнул он.

— Бар или твоя знакомая? — спросила Вэлери.

— То и другое. Я не пью, и я один.

— Это твоя жизнь, Эндрю, — медленно произнесла Вэлери. — Не надо оправдываться.

Эндрю не нашел что ответить. Он мечтал об этом моменте долгими бессонными ночами, а теперь оказался не в силах сказать даже пару внятных слов.

— Ты вся светишься, — промямлил он наконец.

— Ты тоже в порядке, — ответила она.

Таксист нетерпеливо оглянулся.

— Мне надо ехать, — сказала она. — Срочно.

— Понимаю.

— Ты действительно в порядке?

— Надеюсь.

— Я очень рада.

— Странно видеть тебя здесь, — проговорил Эндрю с потерянным видом.

— Действительно, странно.

Вэлери села в такси и захлопнула дверцу. Эндрю проводил машину взглядом и побрел обратно. Он не видел, как Вэлери посмотрела на него через заднее стекло.

Он вошел в бар и уселся за столик. Сьюзи доедала свою пасту.

— Она гораздо красивее, чем на фотографии, — произнесла она, нарушая молчание.

Эндрю не ответил.

— Вы с ней часто здесь бывали?

— Более того, именно на этом тротуаре мы встретились.

— Ты часто сюда возвращался, расставшись с ней?

— Всего раз, когда выписался из больницы.

— Твоя бывшая жена работает где-то неподалеку?

— Нет, на другом конце города.

— И ты думаешь, что ее появление здесь — случайность?

— Случай — это, знаешь ли…

— Возможно, не ты один ждешь под окнами, чтобы ожили твои воспоминания. Ты веришь в судьбу?

— Когда это мне на руку — верю.

— Тогда доверься ей, — сказала Сьюзи, вставая из-за стола.

— Ты считаешь, что…

— Что, увидев меня, она испытала ревность?

— Я хотел спросить не об этом.

— Тогда ничего больше не спрашивай. Идем, я засыпаю на ходу.

В лифте, поднимавшем их на двадцатый этаж, Сьюзи обняла Эндрю за шею.

— Хотелось бы мне познакомиться с таким, как ты, Стилмен.

— Разве знакомство еще не состоялось?

— Я имела в виду, в подходящий момент, — ответила Сьюзи, выходя из лифта.

В номере она схватила подушку и одеяло и улеглась под окном.

Сьюзи разбудил уличный шум. Открыв глаза, она не обнаружила Эндрю. Онаоделась и спустилась в вестибюль. Бар отеля был закрыт, в зале, где подавали завтрак, Эндрю тоже не оказалось.

Она позвонила в «Нью-Йорк таймс», где ей ответили, что не видели Стилмена уже несколько дней. Ехать в библиотеку было слишком рано, и Сьюзи рассердилась на себя за то, что не знает, чем заняться в его отсутствие. Она вернулась в номер, открыла дорожную сумку, перечитала письмо Лилиан и, пробежав глазами ноты, сообразила, чем занять утро.

Саймон прохаживался между дверью своего кабинета и окном, бросая на Эндрю испепеляющие взгляды.

— Будешь так болтаться взад-вперед, у меня разовьется морская болезнь, — предупредил Эндрю.

— Стоит на три дня предоставить тебя самому себе, как ты попадаешь в безвыходное положение.

— Так я и думал: ты — реинкарнация моей матушки. Я не для того пришел, чтобы ты читал мне мораль. Одолжи денег!

— Все так плохо, что ты не можешь воспользоваться своей кредитной карточкой?

— Предпочитаю проявлять осторожность, пока не узнаю, с кем имею дело. И потом, мне потребуется немного больше, чем есть на моем счете.

Саймон присел за свой стол, но тут же вскочил и опять подбежал к окну.

— У тебя что, шило в одном месте? Что тебе не сидится? Послушай, Саймон, я не первый и не последний репортер, чье расследование приводит власти в ярость. Вот ты — любитель автомобилей, считай, что я участвую в гонках. Цель — прийти первым. Команда соперника готова на все, и я это знаю, но мое оружие — типографский станок. Ты жаловался, что тебе грустно смотреть, как я топлю свое горе в фернете с колой, а я, между прочим, уже неделю ни капли не беру в рот. С тех пор, как меня пырнули ножом, я еще не бывал так занят.

— Никак не пойму, тебе нравится быть циником или это просто полнейшая безответственность.

— Я собирался написать большую статью про твой гараж, но я знаю нашу главную редакторшу, ей подавай государственные дела и скандалы. Знала бы она, чего лишается!

— Сколько тебе нужно?

— Пять тысяч для полного спокойствия. Отдам, как только опубликую свой материал.

— Ты даже еще не знаешь, что будешь публиковать!

— Еще нет, но запах падали уже так силен, что я чую: тут прячется крупная дичь.

— Такая сумма наличными…

— Мне лучше не заходить в банки, да и тебя не хочется компрометировать.

— А по-моему, это уже случилось, — заявил Саймон, глядя в окно.

— Ты о чем?

— Не подходи! У тротуара напротив стоит черный автомобиль, а в нем — какой-то подозрительный тип.

Эндрю бросился к окну проверить, действительно ли его выследили, чем вызвал возмущение Саймона. Почти сразу из дома напротив гаража вышла женщина с крохотной собачкой на руках. Шофер распахнул перед ней дверцу и тронулся с места, едва она устроилась на сиденье.

— Все ясно, это ЦРУ. — Эндрю похлопал Саймона по плечу. — У них целая свора чихуахуа — новомодный вариант прикрытия.

— Отвяжись! Машина вызвала у меня подозрение, вот и все.

Саймон достал из сейфа конверт и протянул другу:

— Здесь десять «штук», то, что не истратишь, вернешь.

— Сохранять для тебя чеки?

— Проваливай, пока я не передумал! И постарайся сообщать, как твои дела. Ты уверен, что мне нельзя сопровождать?

— Еще как уверен!

— Ты стал другим. Эта девушка преобразила тебя за три дня.

Эндрю задержался у двери.

— Вчера я столкнулся на улице с Вэлери.

— Знаю, она позвонила мне из дома.

— Позвонила?..

— Это слово можно понять как-то по-другому?

— Что она тебе рассказала?

— Спросила, как мои дела, а потом о тебе: встречаешься ли ты сейчас с кем-нибудь.

— И что ты ответил?

— Что не знаю.

— Почему ты так ответил?

— Потому что это правда, а еще потому, что не хотел, чтобы она ревновала.

— Твой психологический возраст — пять лет. Это был лучший способ обратить ее в бегство.

— Знаешь, что я тебе скажу, старина? Занимайся своими делами, а женскую психологию предоставь старику Саймону.