Элена Станканелли - Я РОСЛА ВО ФЛОРЕНЦИИ

Становясь взрослыми, мы попадаем в паутину отношений и знакомств, обязанностей, планов и всю оставшуюся жизнь мечтаем из нее выбраться, однако без нее мы ничто. Именно этот адский гнет ответственности гарантирует нам, что мы живы, это свидетельство нашего существования. Память и привязанности, обиды, желания, интересы. Люди и вещи, друзья, возлюбленные, одноклассники, дантист, инструктор по йоге, домработница, работодательница, автомеханик, а еще контракты, счета, госпошлины, квитанции, эсэмэски, детализированные отчеты, рецепты на лекарства, чеки, желтые квадратики стикеров, беджи участников конференций, сообщения на автоответчике, номерные знаки, гостиничная бронь, клубные карты, электронные адреса, фотографии.

Жизнь взрослых поддается сотням перекрестных проверок. Но если родители забудут о ребенке или потеряют его, этот ребенок исчезнет, погрузится в ужас и сумрак безымянного, животного существования.

Дети ведь не дураки. Они знают, что им угрожает опасность, вот почему они хотят всегда "быть тут", и плачут, и не желают засыпать. Например, когда родители уходят из дома без них, или не позволяют им участвовать в разговоре, или попросту выходят из комнаты, закрыв за собой дверь.

Так, по крайней мере, было в шестидесятые годы, когда я была ребенком. Теперь, когда малышей сажают за стол вместе со старшими и берут с собой почти повсюду, у детей более утонченные неврозы. У всех нас по сравнению с шестидесятыми годами более утонченные неврозы. Есть один сайт — наверняка их немало, но у этого прямо такой адрес: www.psicosi.it, — где можно найти их полный перечень.

Письма киберпациентов на www.psicosi.it подтверждают то, о чем каждый из нас уже знает по собственному опыту: в нашу эпоху серийных разводов люди если и страдают, то в основном из-за любви. "Что это за головокружительный, мучительный, порочный способ вступать в противоборство с жизнью, заводя семьи и каждый раз разрушая их?" — вопрошает аргентинский драматург Родриго Гарсиа в тексте с многозначительным названием "В животных хорошо то, что они любят тебя, ничего не требуя взамен".

Неврозы в наше время, к несчастью, питаются анархией в сфере чувств. Возможно, когда мы сочли развод позволительным, нам следовало бы задуматься, что делать с полученной свободой. Только лишь поспешно избавляться от нее, как от мяча, играя в "картошку"; чтобы тут же связать себя новыми узами, — возможно, не лучшее решение. В плане душевного здоровья, я имею в виду. В вопросах морали я не разбираюсь и влезать в них не буду.

Но это сейчас. А тогда, во времена, когда Джино Брамьери [4] Джино Брамьери — итальянский актер-комик. Это были годы, когда реклама на телевидении показывалась только в рамках десятиминутной программы "Карусель" и сопровождалась оригинальными номерами, исполнявшимися известными актерами. Дети не меньше взрослых ждали встречи с любимыми мультяшными героями в очередном выпуске "Карусели", после которого их укладывали спать. рекламировал дуршлаги из цветного полипропилена и я жила на улице Арнольфо, в доме, под окнами которого будет бушевать Арно, унося с собой припаркованные машины и все, что мы держали в погребе, мы, дети, были в большей степени детьми, чем сейчас. Мы были в каком-то смысле первыми настоящими детьми, опытными образцами детей. Нарождающееся потребительское общество охотилось за теми, кто мог составить "целевую аудиторию". Среди прочих были и мы, покупатели, пока еще шатко стоявшие на тоненьких ножках, — новый гигантский ресурс рынка. Маленькие акулята с хищной пастью, готовые заглотнуть товары. Требовалось лишь найти канал воздействия на нас, чтобы мы своими "Хочу!" начали влиять на родителей даже в выборе продуктов питания и автомобилей.

В шестидесятые годы, когда в голове разработчиков "Нинтендо" еще только формировался зачаточный образ ребенка, у которого родители работают, а большие пальцы на руках прекрасно развиты, мы с братом в блаженном неведении играли в своей комнате в "Суббутео" [5] Разновидность настольного футбола. или в Барби. Для нас, детей в фазе эксперимента, не существовало еще соблазнительной индустрии одежды и сладостей. Мы одевались как гномики. Никаких кроссовок, кроме как на занятиях физкультурой, на улицу выходили в таком же, как у дедушки, пальто, только в миниатюре. Были драже смартис и жевательная резинка — длинные и тонкие пластинки вроде плоской ложки для обуви, желтоватые и завернутые в прозрачную зеленую или красную бумагу. Еще были розовые жвачки в форме танка, очень мягкие, но если они залеживались в барах, то покрывались сомнительной белой патиной, твердели и крошились. Была газировка, кока-кола (наличие кофеина в ней наших родителей, живших до эпохи одержимости здоровьем, не слишком заботило) и апельсиновый напиток. На карнавал мы наряжались маленькими голландками [6] Маленькая голландка (Olandesina) — один из персонажей уже упомянутой "Карусели"; рекламировала бытовую химию. , зорро, пиратами, пульчинеллами, феями, мушкетерами, красными шапочками. Никаких супергероев или мультяшных персонажей. В этом году на празднике в детском саду, куда ходят мои племянники, я видела двух телепузиков (Лялю и Тинки-Винки), Тигру — друга Винни-Пуха, несколько пауэр-рейнджеров и других персонажей, мне неизвестных. Наши маски были старинные, такие же, как у наших родителей. Часто это и были маски, раньше принадлежавшие нашим родителям. Я, например, купила себе платье феи лишь на пороге юности. И взмахнула волшебной палочкой за миг до того, как начала этого стыдиться. Потому что все те годы, когда этот костюм мог быть мне впору, я была принуждена облачаться в баварский народный костюм, унаследованный от семьи отца (сицилийца). Это было невесело. Меня совсем не радовала необходимость отвечать на вопрос: "Ты кем одета?" И еще меньше радовало то, что на мне костюм, предназначенный для мальчика. В три года вопрос половой принадлежности стоит остро и лишен какой бы то ни было иронии.

C улицы Арнольфо мы переехали в первый из двух домов на виа Деи-Делла-Роббиа. Адрес, который немало меня озадачивал своими сочлененными предлогами. Безусловно, я бы предпочла жить на улице Делла-Роббиа; кстати, не такой уж неправомерный вариант, учитывая, что так называется растение [7] Латинское название этого растения — Robia tinctorum, марена красильная. , из корней которого получают порошок для окрашивания кож и тканей в красный цвет. Торговля этим порошком и заложила основу состояния семьи гончаров Делла Роббиа.

Ручаюсь, что ни один трехлетний ребенок не сумеет без запинки сказать "деиделлароббиа". Впрочем, я изобрела свой метод. На вопрос "где ты живешь?" я отвечала: на "виадеиделла", пауза, и затем — "роббиа". Так выходило проще, но, разумеется, смысл терялся. Произнесенный таким образом, мой адрес превращался в бессмысленную скороговорку. Это звучало примерно так же, как если бы я ответила "на улице тру-ля-ля" или "на площади тирлим-бом-бом". Я ненавидела этот адрес: из-за него я выглядела дурочкой, которая не знает, что говорит. И это в общем-то было правдой. Что такое эта "роб-биа"? А "деиделла", может, и вовсе имя собственное?