Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

ММ ничего не ответила, она просто прошла в палату к кровати Джея. Он выглядел сонным, но не спал, дыхание его было угрожающе частым, глаза блестели, лицо горело.

— Здравствуй, мама. Где ты была, я тебя ждал.

— Прости, мой родной. Прости меня.

— Мне больно здесь. — Он показал на грудь. — Там все болит.

— Потерпи, мой хороший. Скоро станет лучше. Я обещаю. Как твоя ножка?

— Очень болит. — Джей облизнул пересохшие губы. — И голова тоже. Очень сильно. Подержи меня за руку, мама. Не уходи опять.

— Не уйду, Джей, не уйду. А теперь отдохни, постарайся не разговаривать. Я здесь.

— Идиоты, — сказал Роберт, отшвырнув газету. — Вот идиоты! Кто им наплел эту чушь?

— Не знаю, — устало произнес Джон.

Он подобрал газету с пола — ту, которую принес показать Роберту. В разделе ежедневных новостей экономической жизни города было напечатано сообщение следующего содержания: «Есть основания полагать, что строительная фирма „Бруер — Литтон“ испытывает серьезные финансовые затруднения. Ей не удалось получить несколько крупных контрактов, и два вкладчика, ранее финансировавшие ее проекты, недавно отказались ее субсидировать. Представитель конкурирующей компании „Хэгмен Беттс“, перехватившей у „Бруер — Литтон“ контракт на строительство нового элитного здания отеля на Парк-авеню, заявил в интервью, что они уже не впервые побеждают „Бруер — Литтон“ в борьбе за получение контрактов на строительство новых современных зданий. „Наша смета оказалась не такой затратной, — утверждает тот же представитель. — Кроме того, архитекторы сочли нашу концепцию строительства отеля наиболее отвечающей их художественному замыслу“».

— Иными словами, — заключил Роберт, — мы задираем цены, и все наши концепции — полное дерьмо. Вот гады! Что нам делать, Джон? От этой мерзкой грязи теперь век не отмоешься.

— Здравствуйте, ММ, — ответил ей Брансон на следующее утро, — я сейчас схожу за леди Селией.

— Как ты? Как Джей сегодня? — тревожно спросила Селия.

— Ему… не лучше.

ММ звонила ей вчера вечером, чтобы сообщить, что Джей не в таком хорошем состоянии, как все надеялись, у него высокая температура и она снова дежурит в больнице.

— Господи, да что ж это такое! А что с ним?

— У него воспаление легких. Двустороннее. Рентген отчетливо это показал.

— Но как же так? Почему? Его же сбила машина, я не понимаю…

— Это результат травмы. Повреждение грудной клетки. Это сложно, я…

— Все в порядке, ММ, ты можешь не объяснять. А температура по-прежнему высокая? Даже сегодня утром?

— Да. Все еще высокая. И ему тяжело дышать, и… в общем, остается только ждать, как мне сказали. Ему дают кислород, но больше они ничего сделать не могут.

Голос ММ задрожал. Селия почувствовала, что ее сердце тоже буквально сжалось от сострадания. Она на миг представила, что кто-то из ее детей — Адель или Венеция — лежит там и борется со смертью. И что бы она переживала? Как бы поступала? Нет, боже, это выше ее сил.

— Хочешь, я приеду туда и посижу с тобой? Тебе это поможет? Ты, должно быть, совершенно без сил.

— Нет, — сказала ММ, и в ее голосе прозвучало удивление, — нет, я в порядке. Я останусь здесь. Буду с ним, сколько нужно.

— Да, конечно, — согласилась Селия. — Он очень страдает?

— Очень. Ему тяжело дышать, каждый вдох доставляет боль, — спокойно и сурово, как всегда в сложных ситуациях, пояснила ММ.

— Ты хочешь, чтобы я приехала?

— Ну…

— Я еду, — заявила Селия.

Когда она вошла в палату, то не сразу поняла, кто из них больше страдает — Джей или ММ. Джея перевели в отдельное маленькое помещение: он дышал громко и с трудом. Лицо его горело, губы пересохли. Он что-то быстро-быстро бормотал. ММ смотрела на него в отчаянии.

— Домой, — твердил он безостановочно, — домой, хочу домой, — и затем: — Пустите, пустите меня.

— Он бредит, — почти резко сказала ММ. — Ш-ш-ш, Джей, ш-ш-ш. Все хорошо. Мама с тобой. Ему сейчас очень вредно разговаривать, понимаешь, он начинает кашлять.

— Конечно. — Селия взглянула на ММ: та была серой от усталости, а ее глаза лихорадочно горели. Волосы, обычно так аккуратно уложенные, клоками свисали вокруг лица, блузка была помятой и не первой свежести. Ее руки, и так худые, сейчас походили на птичьи лапы, вцепившиеся в спинку кровати, когда она всматривалась в Джея. — ММ, у тебя с собой есть что-нибудь поесть, попить?

— Я ничего не хочу, — затрясла головой та.

— Нужно хотя бы пить. Какая от тебя польза Джею, если ты упадешь в обморок?

— Ему от меня и так никакой пользы, — отрезала ММ, и голос ее задрожал. — Ему вообще никогда не было от меня никакой пользы. Знаешь, почему он здесь? Потому что я не заботилась о нем, я…

— Не надо, ММ. Нельзя так. Ты не должна думать так, особенно в такой момент. Это был несчастный случай, ужасный…

— Нет! Нет, это не несчастный случай. Джей мучился от одиночества, тосковал, а меня рядом с ним не было. Это я… я устроила этот несчастный случай, моя вина… Господи! — ММ беззвучно разрыдалась, плечи ее затряслись, она уткнулась лицом в ладони. Селия стояла рядом, чувствуя себя совершенно беспомощной, она молча слушала ММ, понимая, что сказать ей нечего. — Джаго был бы потрясен, разгневан, что я бросила нашего сына, оставила его одного с Дороти, а сама устранилась. Боже мой, Селия, я впервые рада, что Джаго нет, что он умер и не знает, как я предала его. Их обоих. Это я должна лежать здесь и умирать…

— Он не умирает, ММ.

— Умирает. Он умирает. Я знаю. И врачи это тоже знают. Не нужно, не нужно, не говори ничего… — Она расплакалась в голос. Затем, казалось, она одумалась, подавила рыдания, овладела собой огромным, видимым усилием. — Я не должна… Это расстроит Джея. Если он услышит меня…

— А он слышит тебя?

— Не знаю. Думаю, да. Он отвечает на мой голос. Говорят, это хорошо. Может, он… выздоровеет?.. Господи, как же я виновата!

— ММ, не повторяй это все время. Послушай, пойди и выпей хоть чашку чая. Здесь напротив есть кафе. Тебе надо туда пойти. Я посижу с Джеем, не волнуйся, я глаз с него не спущу. Обещаю тебе.

Селия так и сделала, но эти полчаса показались ей вечностью. Маленькая забинтованная грудка Джея болезненно поднималась и опускалась, хриплое дыхание, казалось, становилось все быстрее и быстрее, иногда вдруг с его губ срывались какие-то слова, но их тут же заглушал приступ кашля и отчаянные попытки сделать вдох. Вошла сиделка, измерила ему пульс и температуру, слабо улыбнулась Селии и снова вышла. Появилась старшая сестра, вид у нее был озабоченный, она проделала те же процедуры, не обращая внимания на Селию.

— Они так недовольны, что я сижу здесь, — сказала ММ, когда вернулась, — просто не знают, как меня выпроводить. Они никогда не сталкивались с подобным поведением. Теперь, когда нас перевели в эту комнату, стало чуть лучше, но мне показалось, что сестра, заступившая сегодня утром на дежурство, снова увидев меня здесь, готова была плюнуть мне в лицо.