Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

СЕРЫЙ. Закон есть закон. Государства без законов не существует.

НАЧИТАННЫЙ. Существует.

СЕРЫЙ. Какое же?

НАЧИТАННЫЙ. Наше. За сто лет у нас было шесть конституций — в среднем одна на пятнадцать лет. И при этом любое правительство что хотело — то и делало!

СЕРЫЙ. А вы что хотите — чтоб государство затрачивало средства, давало людям образование, профессию, а потом чтоб они уезжали, и способствовали благосостоянию другого государства?

НАЧИТАННЫЙ. Это ложь. В вашем государстве за три года работы человек рассчитывается за все, что на него было потрачено, — вы ж обдираете его, как липку… рабовладельцы.

ПАРТБОСС. Что за неуместные ярлыки! Это политическое обвинение!

НАЧИТАННЫЙ. Отнюдь. Это констатация факта, не более. Что такое государственный раб? Во-первых, он прикреплен к месту и не может уехать оттуда, где живет. Не только из государства, но даже город сменить! — везде прописка, проверка, разрешение. Во-вторых, он может работать только на государство, и от государства получать средства на жизнь: работа на себя или на частное лицо запрещена, земля, завод, корабль — всё, всё принадлежит государству. В-третьих, за уклонение от работы его суют на каторгу и заставляют работать на государство под автоматом. В-четвертых, если он придумал, как делать что-то больше, легче и лучше, ему все равно не платят больше, а платят столько же, а все произведенное им государство объявляет своей собственностью. Клад, изобретение, сверхплановая продукция, сама судьба — все принадлежит государству! А рабу бросается на пропитание, чтоб не подох слишком быстро. А теперь вы ждете от меня благодарности за такое государство?

ПАРТБОСС. Я чую, вы целитесь на место в бункере. Собираетесь сохранить свою ценную личность, чтоб проповедовать в грядущие времена.

ПРОСТЯГА. Не будет этого! Хватит диктата интеллигенции! прослойка хренова, только болтать, а мы их корми, обувай… главное — жизнь трудовых классов: рабочие и крестьяне! вот так вот! так что предупреждаю: одно место — мое! (Подходит к двери бункера и садится возле нее на пол с мрачным и угрожающим видом.)

НАЧИТАННЫЙ. Сто лет, сто лет длится этот бред. Ответь мне, милый: вот, скажем, рабочий — он передовой класс?

ПРОСТЯГА (напористо) . Передовой!

НАЧИТАННЫЙ. А если он учится в заочном институте — он что, еще более передовой?

ПРОСТЯГА (упрямо) . Передовой. Тем более. Что, рабочий учиться не может, думаешь?

НАЧИТАННЫЙ. Ну, а если он кончил институт и получил диплом — он сразу перестал быть передовым?

ПРОСТЯГА. Это… чего? в каком смысле?

НАЧИТАННЫЙ. Начальником цеха стал! Передовой? Или нет?

ПРОСТЯГА. Но в общем… отчасти… раз был рабочим…

НАЧИТАННЫЙ. Рабочий передовее начальника цеха?

ПРОСТЯГА. Рабочий — самый передовой!

НАЧИТАННЫЙ. Значит, понеграмотнее — передовой, а пограмотнее — непередовой. Так?

ПАРТБОСС. Вы демагог! Вы сбиваете с толка просто рабочего!

НАЧИТАННЫЙ. Как вы мне надоели, жулик. Чем отличается рабочий от инженера? И тот и другой делают одну продукцию, и тот и другой пролетарии — не имеют ничего, кроме своей рабочей силы, которую продают, один менее квалифицирован и получает двести, другой более квалифицирован и получает сто пятьдесят. Скажите, зачем надо менее квалифицированному платить больше и политически возвышать его над более квалифицированным? А затем, что ему проще заморочить голову. Он меньше знает, меньше читал, менее умен, наконец. Потому что те, кто умнее, идут в институты! Почему слесарь — передовой, а изобретатель его инструмента — не передовой? Потому что передовых вы принимаете в партию, промываете им мозги и манипулируете ими, сохраняя свою диктатуру. А вот теперь уступите ему свое место в раю, жулик.

ПАРТБОСС. Вы пытаетесь вбивать клин между партией и народом!

ЗЛОБНЫЙ. Этот клин — двери в ваши кабинеты. Ваша охрана. Ваши засекреченные дачи и санатории. Ваше засекреченное меню. Ваши полсотни на рыло засекреченных костюмов из Англии и Голландии. Ваши броневики и мерседесы. Ваши столовые с экологически чистой едой за издевательски символическую плату. Ваши семейные и клановые связи — чужим наверх места нет. И на самый последний случай — ваши убежища, в которых вы хотите пересидеть катастрофу, которую сами вызовете, лишь бы не расставаться с властью, — а народ пускай дохнет. Ну, а теперь расскажите мне еще что-нибудь про клин.

СЕРЫЙ. Вы понимаете, что это уже само по себе — политическое преступление?

ЗЛОЙ. А ты молчи, гестапо. Мы все уже у Боженьки в прихожей, а ты все из себя кобру изображаешь.

ЛАКЕЙ. Хоть сейчас — мы должны сделать вывод, найти общий язык, объединиться!

ЗЛОЙ. Вот когда ты будешь стоять рядом со мной в очереди, и ехать рядом со мной в автобусе, и жрать дерьмо рядом со мной в столовой, и жить рядом со мной в клетушке, вот тогда мы с тобой объединимся. А пока иди лижись со своими дворянами.

ЦИНИК. Увы, рядом с тобой он уже не будет ни в автобусе, ни в очереди; все это в прошлом, друг мой.

ИНОСТРАНЕЦ (поднимает свой билетик) . Так он действителен? я могу иметь место там?

ХОР. Хрен ты можешь иметь! Катись в свою заграницу! Самим места нет! Размечтался!

МЕНТ. Пойдут ты, ты и ты! Все! Остальным отойти подальше. Стреляю без предупреждения.

ДЕВИЦА. Я не пойду.

РОКЕР. Понял, легавый?

МЕНТ. Ты хочешь, чтоб она сдохла?

ДЕВИЦА. Лучше сдохнуть с ним, чем жить с тобой. (Рокеру.) Слушай, рвем отсюда. Команда такая дерьмовая, и трахаться я при них не хочу, они все старые и слюни пускают.

РОКЕР. Ну, у тебя вечно прихваты. Как мы там жить-то будем?

ДЕВИЦА. А здесь как? Ну так так же, как и раньше, может, не так долго, так какая разница. Покрути-ка (на штурвалы выхода) эту хреноту.

РОКЕР (менту) . Выпусти-ка нас, мусор, мы нынче ничего не нарушали. Больше места в твоей камере останется.

МЕНТ (пожимая плечами, идет к выходным дверям, открывает) . Пожалеешь, курва.

УЧИТЕЛЬНИЦА. Куда же вы, деточка.

ДЕВИЦА. Спасибо за счастливое будущее, отцы.

РОКЕР. Я вас даже не ненавижу. Я вас даже не презираю. Я вас в упор видеть не хочу. Вы все — самая большая дрянь, которая есть на свете. И чего я только не понимаю — зачем, если есть Бог, он вас создал.

ДЕВИЦА (тяня его за руку, уходит вместе с ним) . А солнце-то как светит! О, валяются… зато никто вонять не будет. Слушай, бежим в гостиницу, наконец она пустая!

РОКЕР. В люкс!

МЕНТ (закрывает двери) . Вот-вот, от таких все грабежи.

ВЕСЕЛЫЙ. Коль гибнуть во цвете, уж лучше при свете.

НАЧИТАННЫЙ. В мир, открытый настежь бешенству ветров.

ЦИНИК. Ах, мой конь вороной, белые копыта! уж как вырасту большой, нажарюсь досыта!

УЧИТЕЛЬНИЦА. Нет повести печальнее на свете…