Тьерри Коэн - Она так долго снилась мне...

В его голосе прозвучал сдержанный гнев.

— Однако она рассказывала много интересного о любви, — заметил он с нотками ностальгии в голосе.

— Например?

Он не решался продолжать, пытаясь оценить мою способность понять то, что собирался мне доверить.

— Надеюсь, ты сумеешь услышать меня и понять. В этой книге написано, что, создавая людей, Господь взял одну душу и разделил ее на две части, две половинки, которые стали самостоятельными существами. Но эти два новых существа ощущают недостачу, им обоим чего-то не хватает. Вернее, кого-то, и они всю жизнь ищут этого другого, свою половину. Любовь, понимаешь ли, это союз двух человек, рожденных от одной души.

— Это теория предназначения?

— Да, притом что слова «теория» и «предназначение» не способны охватить все богатство этой идеи.

— Это ведь религиозная концепция, да?

— Не только. В «Пире» Платона Аристофан подходит к этой идее вплотную. По его концепции, люди созданы парами, двое мужчин, две женщины или мужчина и женщина, а потом их разделили боги, потому что на них разгневались. Страдая от разлуки, они стараются найти утраченную пару. Они стремятся к целостности, к которой ведет их Эрот. Потом эта идея была потрепана и опошлена романтизмом, постепенно термины утратили смысл.

— Но, если следовать вашей теории родственных душ, как эти половинки, родившиеся из одной искры, могли узнать друг друга?

— С самого момента расставания каждый носит в себе смутный образ другого. Этот образ запечатлен в самой потаенной глубине души. И в день встречи мы сразу узнаем его.

Слова старика вызвали во мне смутное волнение.

— Тем не менее стольким мужчинам и стольким женщинам не удается его найти, — возразил я.

— Чтобы найти свою половинку, нужно быть чистым, не следует уходить далеко по пути иллюзии, необходимо трепетно хранить в себе образ того или той, кто создан одновременно с тобой. В противном случае этот образ размывается, искажается, на него накладываются другие лица, которыми мы пытались подменить его. И с этого момента мы теряем способность узнать свою вторую половину.

— И в этом случае мы можем пройти мимо человека, который нам предназначен?

— Согласно этой теории, да. И поэтому нам нужно бороться против всех ложных идей, которые мы себе сочиняем, нужно очистить сердце и душу, вытряхнуть из них весь ненужный сор, все то, что загромождает их, лишая возможности найти и узнать ту единственную в мире родственную душу.

Он на мгновение задумался, подыскивая слова. Я ждал, не сводя глаз с его губ, словно от его слов зависела вся моя дальнейшая жизнь.

— Любовь — это открытие. Мы открываем в себе нашу внутреннюю красоту, пробужденную любимым человеком. Что испытывают люди, когда влюблены? Огромное счастье, переполняющее все существо. Причиной тому — слияние с родственной душой. Отыскивая ее, мы таким образом хотим найти самого себя.

— Тогда получается, если верить этой теории, все наши любовные неудачи — результат неудачных поисков?

— Люди часто путают любовь и страсть. Ввязываются в бесполезные истории, теряют свою самодостаточность и свои нравственные ценности, участвуя в глупых авантюрах или увлекаясь обманчивыми идеями. Они теряют себя, размениваются и в то же время утрачивают способность услышать свою душу, узнать своего духовного двойника. С этого момента они ведут не свою жизнь, идут не своей дорогой, живут не с тем человеком. Они встречают мужчину, женщину, убеждают себя, что нашли своего человека. Из эстетических соображений: он так красив, она так прекрасна. Из социальных побуждений: так полагается, я должен жениться, я должна выйти замуж, выбрать себе пару, хочу быть как все. Даже из прагматических соображений: вдвоем легче выжить. Да и из торгашеских тоже: наше общество трактует любовь как продукт потребления. А иногда все эти основания присутствуют одновременно плюс еще масса других. И на следующий день после первой брачной ночи они начинают считаться. Ах, она это сделала не так, это нехорошо, ставлю ей минус. Смотри-ка, он не сказал мне то, что я от него ожидала, еще один минус. Они постепенно начинают подсчитывать каждую мелочь в отношениях, и когда подводят баланс, он оказывается отрицательным. То, что должно было быть гармонией, становится диссонансом, трансформируется в ссоры и, в конце концов, приводит к разводу. Все, они закрывают лавочку. Любовь, уверяю тебя, это нечто совсем другое. Это взаимодополнение, которое появляется сразу или развивается со временем. И ты восхищаешься тем, что другой отличается от тебя, и радуешься, что это отличие обогащает тебя, изменяет, делает лучше.

— Мои родители дали мне пример крепкой пары, соединенной любовью, основанной на долгой совместной жизни, — поделился я. — Но я так и не узнал, была ли это любовь с первого взгляда, чувствовали ли они это… родство душ.

— Когда два человека, созданных из одной души, встречаются, они вовсе не обязательно говорят о любви в том романтическом, юношеском духе, который предлагают некоторые фильмы или книги. Их просто влечет очевидность внутренней связи между ними или даже некая тихая прелесть этой незримой связи. Они начинают с того, что соглашаются «разделить судьбу» другого, как гласит расхожее выражение, вместе созидают некую общность и только в конце концов понимают: то, что они вместе переживают, и есть любовь.

— А… насчет образа, о котором вы говорили… тот, что мы храним в глубине души… А он может являться нам во сне? — промямлил я.

Он с любопытством посмотрел на меня.

— А почему нет? Ведь сон — последнее прибежище наших самых сокровенных истин…

— А женщина, о которой вы говорили… Ну, вернее девочка… вы думаете, что она была та самая ваша половинка?

В его взгляде смешались нежность и боль.

— Я в этом уверен.

— И что с ней стало?

— Она ушла… унеслась, как дым, — пробормотал он, помрачнев и уставившись в пространство.

Он стоял так несколько мгновений, грустный и удрученный. Потом молча повернулся и побрел к своему рабочему столу, словно сделавшись вдруг особенно маленьким и старым.

Я открыл «Любовь властелина», погладил страницы, которые она прочла, словно между строчками мог остаться аромат ее духов или след ее мыслей.

Я пришел домой все еще во власти совершенно необъяснимого чувства. Я был возбужден, встревожен, озадачен — и при этом ощущал, что мне открылась великая высшая истина. Настолько великая, что охватить мне ее пока не удавалось. Я только угадывал ее очертания, чувствовал в воздухе электрический разряд нарождающейся интриги, вибрировал от нервного напряжения — но свести воедино все эти странные явления не получалось. Словно я смотрел на какой-то яркий свет, который слепил мне глаза.