Юлия Латынина - Там, где меняют законы

— У отца был партнер, Кудаков. За что его убили, вы знаете?

Тени от свечей, горевших на столе, метались по матовым стенам и лицу Стаса, и из-за этих теней оно казалось чуть более неправильным, чем вчера. Его темные глаза глядели открыто и спокойно.

— Долги. Частные долги. Он был плохой бизнесмен. Он даже акции «Авиаруси» был вынужден продать, чтобы покрыть долги.

— Он ведь погиб два года назад? А после него Веригин?

— Ну, Веригина-то не убили, — усмехнулся Стас. — Просто человек пропал, и все.

— И вы его не искали?

— Отчего ж. Искали. Отец Кудакова даже заявление написал: прошу разыскать Веригина, который убил моего сына. И менты искали, и мы.

— Не нашли?

— После его пропажи на счетах компании обнаружилась дырка, миллионов так в семь. За семь миллионов можно очень хорошо спрятаться. А компания была на грани банкротства.

Аня помнила, что отец называл другую цифру. Пятнадцать. Пятнадцать, а не семь. Было странно, что Стас и отец называли разные цифры.

— А еще до этого отец пригласил поднимать компанию этого… Никитина?

Стас кивнул.

— Этот Никитин… он мне совсем не понравился. Он гадости про отца говорил. И еще он говорил не очень последовательно. Он сказал, что не крал денег, за которые его объявили в розыск. Но на что же тогда Никитин купил SkyGate? Откуда у него были такие деньги, чтобы создать крупную авиакомпанию?

Стас пожал плечами.

— Не знаю.

— Этот Никитин… очень плохой человек. Он отца не любит, это сразу видно. Я не понимаю, как отец мог продать такому человеку самолеты. Этот человек совершенно наверняка попытался бы его обмануть. А может, даже убить. По-моему, он врет. По-моему, он не выплатил денег за самолеты. И чтобы не платить, убил отца.

Стас помолчал.

— Никитин выплатил деньги за самолеты. Я знаю.

— Точно?

— Да.

— Восемьдесят пять миллионов?

— Да.

— Стас, а вдруг это… Веригин? Ведь он был очень плохой человек, раз наделал такие долги. Вдруг он сбежал, но так как знал, что его ищут, решил разделаться с отцом?

Занавеска, отделявшая кабинет от общего зала, снова раздвинулась, и у стола возник официант в черных штанах и белой рубашке. В руках у него были огромные тарелки. Официант поставил тарелки на особый столик, и там, руководствуясь указаниями Стаса, полил их маслом и щедро посыпал какими-то пряностями из огромных деревянных перечниц со стальными ручками.

Потом бесшумно подал салат и снова пропал. Аня поглядела на тарелку. Из завитых листочков рукколы выглядывали половинки крошечных помидоров и жареные креветки. От салата шел упоительный аромат. Аня внезапно почувствовала, что страшно голодна.

Со того времени, как Игорь угостил ее мороженым, прошло семь часов, а мороженое было водянистым и невкусным.

— Расскажите про отца, — сказала Аня. — Какой он был?

Стас помолчал.

— Бизнесмен. Мой партнер.

— Вы часто бывали вместе?

— Приходилось.

— Наверное… вместе отдыхали… с девушками?

— Я не охотник до девок, — резко сказал Стас.

— А эта девушка… Маша… Она с ним давно?

— Какая Маша?

— Которая вчера была в особняке.

— А, — вспомнил Стас, — не знаю. Недели две, не больше. Они у него дольше двух недель не задерживались.

— Но ведь вы ее знали.

— Ее все знают, — поморщился Стас.

Аня вспомнила, как фамильярно Стас обнимал Машу за плечи.

— Вы с ней тоже спали? — сказала она.

— Это не имеет значения.

Помолчал и добавил:

— Прости, Аня, тебе не кажется, что мы не о том говорим? Мы говорили о компании, так? Девушки — Семена или мои — к этому отношения не имеют. А вот твоя встреча с Зубицким — имеет. Какого хрена ты с ним договаривалась?

— Я не с ним договаривалась. А с…

— Знаю. Там более. Ты договорилась. Эту договоренность нарушать нельзя. Твой отец два года не платил. Это его бизнес был, «Авиарусь», не твой — чего ты полезла платить?

— Потому что бизнес — это когда платят по долгам, а когда не платят — это мошенничество, — сказала Аня. — Я сбила три миллиона до одного. И я заплачу.

Стас молчал. Очень долго.

— Ты не понимаешь. На счетах компании нет денег. Ни трех лимонов, ни одного. Деньги за самолеты ушли в оффшорку. А где эта оффшорка, знал только твой отец. Он даже мне не успел заплатить. Между прочим, твоя компания за эту сделку должна мне двадцать пять миллионов долларов.

Съеденная пища вдруг превратилась в животе Ани в камень. Она осторожно положила вилку и взглянула в глаза Стасу. Они были коричневые и очень безжалостные.

Занавес снова осторожно раздвинулся, и в кабинетике материализовался официант. Тарелки в его руках были накрыты огромными крышками, напоминающими купол обсерватории. Когда официант сдернул сверкающие полушария, под ними в россыпи дикого риса засверкали красные клешни омара.

Когда официант ушел, Стас поднял бокал и снова чокнулся с Аней.

— После похорон ты возвращаешься в Лондон, — сказал Стас. — Я займусь всем остальным.

— Исключено. Я — наследница. Я найду эти деньги, Станислав Андреевич. Я буду управлять этой компанией.

— Ты много знаешь о том, как управлять российскими компаниями?

— Между прочим, я учусь в LSE.

— Это что такое?

— Это Лондонская школа экономики.

Стас молчал. Долго-долго.

— Я бы предпочел, чтобы ты уехала, — сказал Стас. — Но если хочешь… оставайся. Только это не совсем одно и то же, Россия и Лондонская школа экономики. И еще раз: если на тебя кто-то будет давить, скажи, что Стас обещал тебе помощь.

— Вы не бизнесмен, — внезапно сказала Анна.

— Я бизнесмен, — голос у Стас был очень усталый. — Вот, кстати, визитка.

Стас вынул беленький квадратик и приписал сверху мобильный телефон.

Когда Аня вернулась на Рублевку, было уже два часа ночи. Она безумно устала, но все-таки перед тем, как лечь спать, она включила отцовский компьютер и влезла в интернет.

Результат поиска не удивил ее. По мнению сайта compromat.ru, Станислав Войнин был лидером одной из крупнейших российских преступных группировок.

Совет директоров начался ровно в девять утра. Директоров было семеро. Они были незаметные и какие-то потрепанные, все — работники «Авиаруси». Ее отец распоряжался компанией единолично, и директора были — практически подставные фигуры. Для удобства Ани кто-то расставил перед директорами таблички с именами и фамилиями.

Единственным по-настящему бросающимся в глаза исключением был молодой парень в шелковом галстуке за двести баксов и безукоризненно пошитом костюме. По неуловимой манере держаться Аня поняла, что парень учился где-то на Западе, в Гарварде или Йеле. Звали его Дмитрий Иванович Мережко, и именно ему принадлежал злополучный «мерседес», на котором взорвался отец. По документам, которые Аня вчера изучила, Мережко представлял кипрскую фирму Carnaby Ltd, владевшую семнадцатью процентами акций «Авиаруси».