Юлия Латынина - Там, где меняют законы

— Влад, — сказал Стас, — после похорон поедешь с Михал Ефимычем и послушаешь все звонки.

На поминках все наперебой выражали ей сочувствие. Она сидела во главе стола между двумя заместителями отца и смотрела в глаза Стаса. Сорок тысяч долларов занимали совсем небольшое место в сумочке, и рядом с ними был серебристый дешевый телефон.

Аня неожиданно оглянулась и увидела позади себя секретаршу отца, Вику. Та вытирала глаза платочком.

— А где… женщины? — вдруг неожиданно спросила Аня, — где эта… Мария?

На похоронах было очень мало женщин. Несколько сотрудниц фирмы да дородная вице-губернаторша из-за Урала.

Ни белокурой Лизы, ни темноволосой Марии.

— Мария? — удивилась секретарша.

Кто-то осторожно отодвинул Вику, Аня подняла глаза и неожиданно увидела около себя полного человека лет сорока, в полосатом костюме и крокодиловых туфлях, подбитых золотыми гвоздиками. Участливые темные глаза скрывались за толстыми стеклами очков.

— Очень, очень сочувствую, Анна Семеновна, — сказал человек в немыслимых туфлях, — очень… вы знаете, мы тут с вашим отцом обсуждали один проект, нужный Родине. Мы бы не могли встретиться? Я готов подъехать завтра.

Человек поцеловал ей руку и ушел. В ладони Ани остался маленький прямоугольник с гербом Российской Федерации и черными буквами: «Зваркович Михаил Аркадьевич. Федеральный авиационный комитет. Председатель».

Аня сложила из «Федерального авиационного комитета» аббревиатуру, прочитала эту аббревиатуру по-английски и невольно улыбнулась.

Влад позвонил Стасу без пятнадцати три.

— Стас. Ты был прав. Тут был кое-какой звонок.

— Какой?

— Разбираемся.

Аня ничего не съела на поминках. Стас сидел справа от нее и все время пытался ее накормить. Аня не могла понять, как он может есть и почему земной шар вертится в пустоте, подставляя синий бок солнцу, а не лежит, как осиротевший пес, у ног неподвижного человека, закиданного венками.

На подошедшем к ней официанте была табличка «Семен», и ей хотелось выдрать эту табличку с корнем. Никто в мире не имел права носить это имя.

К Ане подошел Никитин. Он что-то пережевывал. Ему было вкусно.

— Я не хотел вчера за ужином говорить, — сказал Никитин, — там завтра иск. О банкротстве «Авиаруси». От этой компании… «Росско».

Стас положил руку на плечо Ани.

— Я разберусь с иском, Вася, — сказал Стас, — не грузи девочку.

Влад по прозвищу Колобок появился в кафе «Терраса» в два часа дня. Он показал охраннику в зале фотографию Ани.

— Вот эта девушка была здесь вчера. Я хочу знать, с кем она встречалась.

В руку охранника легли сто долларов.

— Ее не было в зале, — сказал охранник.

Влад вернулся в фойе и протянул другие сто долларов, — гардеробщику.

— Я ищу вот эту девушку. Она была здесь вчера?

— Вчера гардероб обслуживал не я.

— А кто?

— Миша Званов.

Василий Никитин подождал, пока Войнин кончит разговаривать с заместителем министра экономического развития, а потом подошел к нему.

— Стас. Я насчет «Росско». Мы кое-что выяснили. Я думаю, что «Росско» — это компания Семена.

— Семен мертв.

— Тогда кто ее контролирует сейчас?

Стас помолчал. Потом нехотя сказал:

— Защека. Некто Алексей Защека, которого я вчера вышиб из «Авиаруси».

— Я рад, что ты его вышиб. Но по какому-то странному совпадению этот парень, когда суетился в суде, очень часто представлялся твоим именем.

— За это я его и вышиб.

— Раньше ты за это убивал, Стас.

Черный телефон зазвонил в восемь вечера.

— Это я, — сказал вчерашний голос, — деньги с тобой?

— Да.

— Хорошо. Когда закончатся поминки?

— Я… скоро уеду.

— Выезжай ровно через пятнадцать минут. Я перезвоню.

Аня оглянулась. Стас куда-то исчез. Это ее вполне устраивало.

Гардеробщик кафе «Терраса» Миша Званов обитал в обшарпанной пятиэтажке в районе Митино. Он открыл дверь после первого же звонка. Было уже поздно, и Миша Званов был в тренировочных штанах и шлепанцах. Из соседней комнаты тянуло сладким дымком анаши. Квартира была похожа на мусорный бачок изнутри.

Влад вошел в квартиру и протянул Званову сто долларов и фотографию. Влад был небольшого роста, и два парня, стоявших за ним, напоминали два «Боинга», сопровождающих смертоносный истребитель.

— Эта девушка была вчера в ресторане «Терраса»?

Миша посмотрел на Влада. Влад пах смертью. Видимо, это был его обычный запах.

— Да.

— Почему она ушла?

— Для нее оставили пакет. Молодой человек лет двадцати пяти. Вроде вас. Накачанный. Невысокий.

— Что было в пакете?

— Думаю, что сотовый телефон.

— Думаешь или знаешь?

Миша улыбнулся.

— Дайте мне тысячу долларов, и я скажу кое-что, что вам будет очень интересно.

Влад поколебался. У него были способы заставить этого парня поговорить даром. Но Стас никогда не учил его скупиться. Влад вынул из кармана пятьсот долларов.

— Я сказал — тысячу!

Влад медленно положил в карман двести долларов из пятисот, неторопливо улыбнулся и съездил Мишу по лицу. Коридор в квартире, где жил Миша, был длинный. Но Миша пролетел его весь.

— Че там? — послышался из комнаты недовольный женский голос.

Влад прошел через коридор, поднял Мишу и вручил ему оставшиеся триста долларов.

— Ну? — сказал Влад.

Миша сглотнул.

— Это… это был сотовый телефон… Я… заглянул в пакет… А потом я его достал и позвонил своему приятелю. Тоже на сотовый.

— Зачем?

— Когда звонишь, определяется номер.

— И какой у него был номер?

Миша назвал номер.

Влад развернулся и вышел из квартиры.

Звонок раздался, когда она только-только села в машину.

— Ты уже в машине?

— Да.

— Прекрасно. Вы поедете на Рублевку по Новому Арбату. Попроси водителя свернуть на Поварскую и затем в Хлебный переулок. Вы там жили в детстве с отцом, не так ли? Скажешь, что хочешь поглядеть на это место. Одна. Зайди во двор того дома, где вы жили, там напротив песочница и лавочка. Под лавочкой лежит полиэтиленовый пакет. Ты сядешь на лавку и положишь деньги в пакет. Даже если охранники будут наблюдать за тобой, они ничего не увидят. Если деньги будут на месте, я перезвоню и все расскажу.

— Это исключено, — сказала Аня, — мы должны встретиться.

Собровец на переднем сиденье насторожил ушки.

— Ты не сможешь избавиться от охраны.

— Смогу.

— Хорошо. Бар «Джон Керк». Якиманка, десять. Через полчаса.

— А что там еще есть рядом?

— Кафе «Париж».

— Поняла. Кафе «Париж», через пятнадцать минут.

— Ты не поняла! «Джон Керк».

— Я все поняла. Я уже в машине. Кафе «Париж», через пятнадцать минут.