Юлия Латынина - Там, где меняют законы

— Да.

— Я не видела, чтобы Стас так вел себя с девушками, как с тобой. Никогда.

Голос Маши стал внезапно глуше. Еще глуше, чем тогда, когда она говорила о Веригине. Она искоса взглянула на Аню.

— Знаешь, — вдруг сказала она, — к этой кофточке не идет такая бледная помада. И кофточка тебе не идет.

— Наверное. Я как-то… не умею выбирать вещи…

— Давай поедем завтра выберем.

Аня заколебалась. Ездить по магазинам у нее никогда не было времени. Правда, раньше у нее для этого не было и денег.

— Не знаю. У нас завтра еще один суд.

Аня полезла в сумочку и протянула Маше большой офисный конверт.

— Это что?

— Ну… если бы отец решил с тобой расстаться, он, наверное бы, дал тебе денег… или должен был дать…

В конверте было сорок тысяч долларов. Те самые, которых просил глупый Арлазов.

Аня уже сидела в машине, когда раздался звонок. Это была Маша.

— Анюта… — сказала она, — я тут… У меня правда уже нет того, о чем мы говорили. Давай завтра съездим по магазинам. Прямо с утра.

Аня стиснула мобильник так, что пальцы ее побелели.

— Маша. Я сейчас вернусь.

— Нет. Не надо. До завтра, подружка.

Маша жила в старом девятиэтажном доме неподалеку от Тишинского рынка. Бронированный «Мерседес» Ани остановился у Машиного подъезда в девять утра.

Подъезд выходил во двор с засыпанными снегом качелями и сгнившей баскетбольной площадкой. На лавочке перед подъездом рядком сидели старушки, и подле них из газона торчали остовы заметенных снегом георгинов. Рядом с лавочкой стоял милицейский «Уазик» и черная «Волга».

Аня толкнула покосившуюся дверь с сорванным кодовым замком и вошла.

На приступочке возле второго этажа курили два милиционера, и тут же, под ними, темнела лужа крови. Крови было очень много.

— Эй, вы куда? — спросил милиционер. — Вы живете здесь?

Аня кивнула и продолжила подниматься по лестнице.

Дверь квартиры на третьем этаже была открыта. В ней толокся милицейский народ. Квартира была небольшая и уютная. Было видно, что ее не обыскивали. Наверное, преступник забрал то, что хотел, с тела жертвы.

Аня прислонилась спиной к косяку и тихо спросила у одного из мужчин:

— И когда ее убили?

— Где-то в час ночи. Выстрела никто не слышал, стреляли, видимо, из пистолета с глушителем.

Мужчина обернулся, оглядел Аню и недоуменно спросил:

— А вы, собственно, откуда?

Аня пожала плечами.

— Подружка. Мы сегодня договаривались за тряпками съездить.

Обернулась и пошла вниз.

— Эй, погоди!

Милиционер нагнал ее уже во дворе, возле машины. Уважительно оглядел черный «Мерседес» и поднявшихся из него охранников.

— Что, не любит ваша сестра общаться с ментами? — спросил милиционер, пристально рассматривая черноволосую красавицу в темном брючном костюме, чуть скрадывающем стройную фигурку.

— Да, — сказала Аня, — мне что-то на ментов не везло.

В сумочке ее зазвонил телефон. Она подняла трубку и услышала голос председателя авиакомитета Зварковича.

— Алло? Анна Семеновна? Я напоминаю, что у вашего отца остались кое-какие долги… перед государством. И что государство очень недовольно вашей компанией.

Почему-то Аня почти не расслышала этих слов. У нее было чувство страшной горечи, как будто она потеряла самую близкую в жизни подругу.

Аня приехала в офис к одиннадцати утра. Он был по-прежнему окружен тройным кордоном из милиции, СОБРа и чоповцев, и красная пожарная машина все так же стояла слева от дверей. Брандспойт свернулся в ноябрьской луже, как огромная водяная змея. Хрупкая фигурка Ани отражалась в ослепших стеклах офиса, и за ней, как два Атланта, отражались два буро-зеленых собровца.

Аня вышла из машины и пошла к дверям, но, к ее удивлению, стена милиции перед ней не расступилась.

— В чем дело? — спросила Аня.

— Вас не велено пускать, — ответил милиционер.

Аня растерянно сморгнула. Навстречу ей от двери офиса уже шел улыбающийся Виктор Петров, начальник охраны «Авиаруси».

— Что это значит? — спросила Аня. — Я — генеральный директор.

— Уже нет, — сказал Петров, — совет директоров вас переизбрал.

— Когда?

— Сегодня утром.

— И кого он назначил генеральным директором?

— Дмитрия Мережко.

Аня отошла от Петрова и села в машину. Она не знала, чего ждет. По набережной гулял резкий ветер, принося с собой холод и гололед, двое рабочих на мосту меняли какую-то перетяжку, и жизнь была пуста, как середина бук-вы «о».

Откуда-то из двора выехал длинный черный «БМВ», ворота и охрана расступились, «БМВ» мигнул красными габаритами и растаял в потоке машин на набережной. Наверное, это поехал Мережко. Новый генеральный директор ее компании. Наверное, он поехал советоваться к Стасу.

Потом у Ани зазвонил телефон, и сотовый номер на нем был номер Мережко. Аня отбила звонок и выключила телефон.

Аня не помнила, сколько она просидела в машине. Сначала полчаса, потом час. Потом она велела отвезти себя в небольшой ресторанчик в квартале от офиса, и там она что-то съела сама и накормила охранников. В ресторане она хотела сесть у окна, но охранники ей не дали.

— За нами следят, — сказал один из охранников, показав на противоположный тротуар. Аня вгляделась. Там стояла грязно-серая «Девятка».

— Демонстративно следят, — добавил другой.

Через сорок минут она вернулась к офису. Грязно-серая «Девятка» следила за ними действительно демонстративно. Телефон у Ани молчал.

Мережко, наверное, посоветовался со Стасом, потому что черный «БМВ» опять приехал в офис, и охрана опять почтительно перед ним расступилась.

Аня снова включила телефон, и он тут же зазвонил. Сотовый номер на нем был номером Алексея Защеки. Аня опять отбила звонок и выключила телефон.

Некоторое время она сидела молча, глядя на пустой экранчик. Потом набрала телефон Эдуарда Каменецкого, генерального директора аэропорта «Международный».

— Эдуард Сергеевич? — спросила она, — вы… кажется, вы просили со мной встретиться. Я могу приехать сейчас.

В то самое время, пока Аня маялась у дверей своего офиса, машина главы авиакомитета Михаила Зварковича подъехала к дверям одного из крупнейших российских коммерческих банков. На председателя банка Зваркович вышел через его партнера. «Федеральный авиационный узел? — переспросил совладелец банка. — Это интересно, но я сам этим вопросом не занимаюсь. Поговори с Мишей».

Встреча с Мишей была обговорена тут же: на завтра, на одиннадцать утра.

Банк занимал красивый отреставрированный особняк неподалеку от МИДа. Центральный вход украшали две шлюзовые камеры, и для Зварковича шлюз был застопорен и растворен настежь. Вышколенный охранник проводил его на третий этаж.