Эрика Леонард Джеймс - Пятьдесят оттенков серого

Сиэтл приближается. Мы уже на окраине города. Зрелище совершенно потрясающе. Сиэтл ночью, с высоты…

— Впечатляет, правда? — произносит Кристиан.

Я одобрительно киваю. Город кажется нереальным… Я вижу его словно на большом экране, как в любимом фильме Хосе «Бегущий по лезвию». Я вспоминаю Хосе и его неудачную попытку поцеловать меня. Наверное, это чересчур жестоко, все же надо было ему позвонить. Ладно… Подождет до завтра.

— Через пару минут мы будем на месте, — небрежно роняет Кристиан, и внезапно кровь начинает стучать у меня в висках, сердце ускоряется, и адреналин течет по жилам. Он разговаривает с диспетчером, но я уже не вслушиваюсь. О господи… Я вот-вот потеряю сознание. Моя судьба в его руках.

Впереди показался небоскреб с вертолетной площадкой на крыше. На ней белыми буквами написано слово «Эскала». Она все ближе и ближе, больше и больше… как и мое волнение. Надеюсь, я не обману его ожидания. Он решит, что я его недостойна. Надо было слушаться Кейт и взять у нее какое-нибудь из ее платьев, но мне нравятся мои черные джинсы. Сверху на мне мятного цвета блузка и черный пиджак из гардероба Кейт. Вид вполне приличный. «Я справлюсь. Я справлюсь», — повторяю я как мантру, вцепившись в край сиденья.

Вертолет зависает, и Кристиан сажает его на площадку на крыше. Мое сердце выпрыгивает из груди. Я сама не понимаю, что со мной: нервное ожидание, облегчение от того, что мы добрались целыми и невредимыми, или боязнь неудачи. Он выключает мотор: лопасти постепенно замедляются, шум стихает, и вот уже не слышно ничего, кроме моего прерывистого дыхания. Кристиан снимает наушники с себя и с меня.

— Все, приехали, — говорит он негромко.

Половина его лица освещена ярким светом прожектора, другая половина — в глубокой тени. Темный рыцарь и белый рыцарь — подходящая метафора для Кристиана. Я чувствую, что он напряжен. Его челюсти сведены, глаза прикрыты. Он отстегивает сначала свои ремни, потом мои. Его лицо совсем рядом.

— Ты не должна делать того, что тебе не хочется. Ты понимаешь? — Кристиан говорит серьезно, даже отчаянно, серые глаза не выдают никаких чувств.

— Я никогда не стану делать что-то против своей Коли. — Я не совсем уверена в правдивости своих слов, питому что ради мужчины, который сейчас сидит рядом со мной, я готова на все. Но это сработало. Он поверил.

Окинув меня внимательным взглядом, Кристиан, грациозно, несмотря на свой высокий рост, подходит к двери, распахивает ее и, спрыгнув на землю, протягивает руку, чтобы я могла спуститься на площадку. Снаружи очень ветрено, и мне не по себе при мысли, что я стою на высоте тридцатого этажа и вокруг нет никакого барьера. Мой спутник обнимает меня за талию и крепко прижимает к себе.

— Идем, — командует Кристиан, перекрикивая шум ветра. Мы подходим к лифту, он набирает на панели код, и дверь открывается. Внутри тепло, стены сделаны из зеркального стекла. Всюду, куда ни посмотри, бесконечные отражения Кристиана, и самое приятное, что в зеркалах он бесконечно обнимает меня. Кристиан нажимает другую кнопку, двери закрываются, и лифт идет вниз.

Через пару секунд мы попадаем в абсолютно белое фойе, посередине которого стоит большой круглый стол черного дерева, а на нем — ваза с огромными белыми цветами. Все стены увешаны картинами. Кристиан открывает двойные двери, и белая тема продолжается по всей длине коридора до великолепной двухсветной залы. Гостиная. Огромная — это еще мягко сказано. Дальняя стена стеклянная и выходит на балкон.

Справа — диван в форме подковы, на котором легко разместятся десять человек. Перед ним современный камин из нержавеющей стали — а может, и платиновый, кто его знает. Огонь уже зажжен и ярко пылает. Справа, рядом с входом, — кухонная зона. Она вся белая, за исключением столешниц темного дерева и барной стойки человек на шесть.

Рядом с кухней, перед стеклянной стеной, — обеденный стол, вокруг которого расставлено шестнадцать стульев. А в углу комнаты сияющий черный рояль. Понятно… он еще на фортепиано играет. По стенам развешены картины всевозможных форм и размеров. Вообще-то квартира больше похожа на галерею, чем на дом.

— Снимешь пиджак? — спрашивает Кристиан.

Я мотаю головой. Мне все еще холодно после ветра на крыше.

— Пить будешь?

Я бросаю на него взгляд из-под опущенных ресниц. После той ночи? Он шутит? Мне приходит в голову мысль попросить Маргариту — но не хватает наглости.

— Я буду белое вино. Выпьешь со мной?

— Да, пожалуйста.

— Пюйи-фюме тебя устроит?

— Я плохо разбираюсь в винах, Кристиан, выбирай на свое усмотрение. — Я говорю тихо и неуверенно. Сердце колотится. Мне хочется сбежать. Это настоящее богатство. В духе Билла Гейтса. Что я здесь делаю? «А то ты не знаешь!» — фыркает мое подсознание. Конечно, знаю: я хочу оказаться в постели Кристиана Грея.

— Держи. — Он протягивает мне бокал с вином. Даже хрустальные бокалы говорят о богатстве — тяжелые, современного дизайна.

Я делаю глоток: вино легкое, свежее и изысканное.

— Ты молчишь и даже краснеть перестала. В самом деле, Анастейша, я никогда раньше не видел тебя такой бледной, — тихо говорит Кристиан. — Есть хочешь?

Я качаю головой. Хочу, но не есть.

— У тебя очень большая квартира.

— Большая?

— Большая.

— Да, большая, — соглашается он, и его глаза лучится.

— Ты играешь? — Я указываю подбородком на рояль.

— Да.

— Хорошо?

— Да.

— Ну конечно. А есть на свете что-то такое, чего ты не умеешь?

— Да… но немного. — Кристиан отпивает вино из бокала, не сводя с меня глаз. Я чувствую на себе его взгляд, когда осматриваю комнату. Впрочем, комнатой это не назовешь. Не комната, а жизненное кредо.

— Присядешь?

Я киваю; он берет меня за руки и отводит к белой кушетке. Внезапно мне приходит в голову, что я чувствую себя, словно Тэсс Дарбифилд, когда она смотрит на новый дом мерзавца Алека д'Эрбервилля. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.

— Что смешного? — Кристиан садится рядом, опирается локтем на подушку и поворачивается ко мне лицом.

— Почему ты выбрал для меня именно «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»? — спрашиваю я.

Он, похоже, удивлен вопросом.

— Ты говорила, что тебе нравится Томас Гарди.

— И это все? — Я не могу скрыть своего разочарования.

Кристиан поджимает губы.

— Мне показалось, что он подходит к случаю. Я могу боготворить тебя издалека, как Энжел Клэр, или совершенно унизить, как Алек д'Эрбервилль. — Серые глаза блестят опасно и недобро.

— Если у меня только две возможности, то я предпочту унижение, — шепчу я. Мое подсознание смотрит на меня в ужасе.

Кристиан судорожно вздыхает.

— Анастейша, прекрати кусать губу, пожалуйста. Это ужасно отвлекает. Ты не понимаешь, что говоришь.