Эндрю Холмс - Звездун

— Сэм.

— Сэм. Отлично.

Я слышу, как на другом конце поднимают трубку, слышу, как Сэм произносит: «Алло?», и чувствую, что при звуках ее голоса моя душа от волнения уходит в пятки.

Бросаю телефон Феликсу, он ухитряется его поймать, подносит трубку к уху и делает глубокий вдох.

— Что? — переспросила Загадочная Блондинка. — Извините, не могли бы вы повторить еще раз? Он позвонил вам из дома Феликса?

— В некотором роде да, — задумчиво ответила Сэм, обхватив ладонями кружку с чаем. Неожиданно, словно вспомнив что-то, она подняла голову и улыбнулась. Хотя эта улыбка была слабой, будто обращенной в прошлое, все же Загадочной Блондинке в первый раз удалось увидеть в женщине намек на себя прежнюю. Поэтому журналистка не стала перебивать Сэм, когда та сказала:

— Давайте я вам кое-что покажу. Представьте, что у вас болит шея.

— Простите?

— Крису нравился этот фокус. Представьте, что у вас болит шея.

— Ну, если вы настаиваете… хорошо, у меня болит шея.

— Ага, тогда мои исцеляющие руки вам помогут…

И снова Загадочная Блондинка подавила желание заставить Сэм вернуться к интервью и едва сдержалась, чтобы не выключить диктофон, который мотал драгоценную пленку. Она знала: одно необдуманное движение может разрушить чары. Она чувствовала, что происходящее служит Сэм чем-то вроде психотерапии, и включилась в игру, которая ей самой помогла избавиться от угрызений совести. Долг журналиста (по крайней мере такого журналиста, каким ей хотелось себя видеть) заключается в том, чтобы передавать информацию о событиях людям; к сожалению, доброе обращение с героями статей не всегда способствует достижению этой цели. По крайней мере сегодня Загадочной Блондинке представилась возможность показать себя с лучшей стороны.

— Правда? — спросила она и прикоснулась к шее, подыгрывая Сэм. — Вот здесь больно. Наверное, неловко повернулась…

— Конечно. — Сэм привстала со стула, потянулась через стол и приложила ладонь к прекрасной шее журналистки, чуть ниже уха.

Загадочная Блондинка, почувствовав успокаивающее, сверхъестественное тепло от руки Сэм, от удивления ахнула.

— Классно! — потрясенно произнесла она, когда Сэм убрала ладонь. — Как вы это сделали?

Сэм просияла. Словно из-за туч выглянуло солнышко.

— Чай, — объяснила она, весьма довольная собой. — Я перед этим держала в руке горячую кружку с чаем. Честно говоря, я думала, что вы догадаетесь, ведь вы сидели рядом. В идеале это надо делать так, чтобы никто не заметил.

— Здорово, — сказала Загадочная Блондинка, рассмеявшись почти против собственной воли.

— Все равно приятно, правда? — заметила Сэм. — Крису тоже нравилось. Иногда я сама себе так делаю.

Какое-то мгновение обе женщины сидели за кухонным столом, улыбаясь друг другу, и вдруг, непонятно почему, Загадочная Блондинка почувствовала, как ее глаза заволокло слезами. Затем этот миг прошел. Сэм снова опустила голову, изучая взглядом стол, а Загадочная Блондинка откашлялась.

— Спасибо, Сэм. Хорошо. Может, мы… Вы расскажете мне о том телефонном звонке?

— Да. Извините.

— Почему вы сказали, что Крис звонил вам «в некотором роде» из дома Картера?

— Потому что на самом деле звонил не он.

— Понятно. А кто же тогда вам звонил?

— Феликс.

Загадочная Блондинка возблагодарила свою счастливую звезду за то, что в тот момент не отхлебнула горячего чая.

— Феликс?! — потрясенная, повторила она за Сэм.

— Да.

— М-м… а я не знала…

— Вам неоткуда было узнать. Я рассказала об этом полиции, но кроме них — и еще моей мамы, — вы первый человек, кому я это рассказываю. На суде об этом тоже не упоминалось…

— Хорошо, расскажите мне подробнее.

— Честно говоря, ему повезло, что он дозвонился. Я собиралась сменить номер. Ну, вы знаете, что, если чей-то номер сохранен в памяти телефона, каждый раз, когда этот человек звонит, его имя высвечивается на дисплее. В общем, Крис мне очень много звонил, обычно в самое неподходящее время суток, чаще всего — под утро. Я стала выключать мобильный на ночь. Если же он оставался включенным, то я утром брала его и видела — господи, сорок звонков, на которые я не ответила. А еще он посылал сообщения, очень длинные сообщения, которые мне не удавалось разобрать, потому что он был сильно пьян. Я сразу же их удаляла, а если он звонил днем и высвечивалось его имя или номер его рабочего телефона, я просто не брала трубку, и включался автоответчик. Но в тот раз никакого имени не высветилось. Звонили из дома Феликса, понимаете? С его телефона. На дисплее был… я уже не помню, появилась ли надпись «аноним» или высветился номер телефона Феликса, да это и не важно, полиция установила, что звонок был сделан из его дома. Итак, на чем я остановилась? Да, телефон зазвонил, и я ответила. Как я уже говорила, я бы этого не сделала, если бы знала, что звонит Крис. Раздался мужской голос, совершенно незнакомый, и он спросил — не помню точно — что-то вроде: «Здравствуйте, это Сэм?» Вообще-то большинство людей зовут меня Самантой. Понимаете, вот вы называете меня Сэм, но это потому, что вы встречались с Крисом, только он меня так и называл.

— Ой, извините.

— Ничего страшного, я просто для примера. Меня очень удивило то, что он называет меня Сэм, а не Самантой. А затем он добавил примерно следующее: «Знаю, вы, наверное, не поверите, но я — Феликс Картер, певец Феликс Картер». В тот момент я решила, что это кто-нибудь из парней с моей работы, понимаете? Прикалываются. Они обычно притворяются, что говорят из фирмы по остеклению окон, и пытаются уговорить купить рамы или еще что-нибудь. Разыгрывают тебя. Типично мужские приколы. Им кажется, что это очень смешно. По крайней мере так кажется ребятам с моей работы.

И поэтому я решила подыграть. Я сказала что-то типа: «Извините, боюсь, я не знаю никакого Феликса Картера».

Феликс, под дулом пистолета Брайана, не сводит с меня глаз. Похоже, сейчас певец нервничает сильнее, чем раньше, словно происходящее совершенно сбило его с толку. Фрэнк явно не подготовил его к такому повороту событий.

— Ну, на самом деле мы не знакомы лично, — произносит он в трубку. — Я Феликс Картер. Вернее… м-м… я тот самый Феликс Картер. Знаете? Моя песня попала в хит-парад…

Он смотрит на меня, закусив зубами внутреннюю сторону щеки и качая головой. По выражению его лица можно попять, что Сэм ему не верит. Наверное, я нахмурился, потому что он пытается меня успокоить взмахом руки. Певец слушает доносящийся из телефона голос, теперь его взгляд устремлен на Брайана.

Пока Феликс слушает, в воздухе повисает молчание, а потом:

— Прошу прощения, — удивленно говорит он в трубку, — что-что я должен сделать?