Элис Хоффман - Красный сад

— Вы что, язык проглотили? — Шарлотта положила руки на бедра, глаза метали молнии.

— Не понимаю, о чем вы, — проговорила Ханна.

— О чем? О том, что мы умираем со скуки. Может, вы составите нам компанию?

Ханна предпочла бы остаться возле стойки, допить свое пиво и уйти, но Шарлотта потянула ее за руку.

— Идемте, должен же кто-то и клоунов развеселить.

Актрисы заказали еще виски с лимонным соком, а Ханна заказала еще пива. Ее стали расспрашивать об истории Блэкуэлла — ведь Исторический музей был закрыт, и она увлеклась. Она рассказала все истории и легенды, которые помнила. И о том, как основателям преградила путь на запад снежная буря, и о том, как Джонни Яблочное семя собственными руками посадил самое старое дерево в городе, и о том, как Эмили Дикинсон посетила Блэкуэлл перед тем, как стать затворницей. Неожиданно для самой себя Ханна рассказывала в высшей степени забавно — возможно, благодаря выпитому пиву. Свой исторический экскурс она завершила, разыграв в лицах встречу старшей сестры с призраком младшей на берегу Угорьной реки — сцену из второго акта представления, показываемого на День основателей города.

— Я покидаю этот мир, но никогда не покину тебя! — провозгласила Ханна под аплодисменты слушателей. Она испытывала некое возбуждение от бенефиса, в который превратился ее одинокий вечер у стойки бара, и от успеха, который выпал ей на долю. Подошли познакомиться мужчины: Джеймс Скотт и Стэнли Франклин. Джеймс был мужем Шарлотты, а Стэнли был помолвлен с Эбби.

— Его настоящая фамилия — Фишман. — Шарлотта весело подмигнула, кивнув в сторону мужа, и вздохнула. — Мужчины — это сплошное тщеславие.

В конце вечер Шарлотта вбила себе в голову, что они непременно должны пойти посмотреть, как живет Ханна, ведь ее дом принадлежал основателям города, а их труппа приехала сюда именно по случаю Дня основателей. Поэтому они просто обязаны погрузиться в местную атмосферу, пропитаться местным духом, набраться впечатлений, а потом включить эпизоды из местной истории в свое представление. Компания, шумная и нетрезвая, отправилась в зеленоватых летних сумерках на поиски впечатлений. Так приятно было хоть ненадолго забыть про войну и пережитые потери и чуть-чуть расслабиться. За этот вечер Ханна успела подружиться с Шарлоттой и Эбби.

— Держу пари, ты спишь и видишь, как вырваться из этого городишки, — сказала Шарлота и заговорщицки понизила голос: — Давай обсудим это.

— Вовсе нет, — смутившись, ответила Ханна. — Я не представляю, как можно жить в другом месте.

— Ах, брось, пожалуйста! Эта жизнь не для тебя.

Они подошли к парадному входу в дом, и Ханна торжественно объявила, что перед ними подлинная старинная дверь — самая первая дверь самого первого дома в Блэкуэлле. Она показала свой дом гостям, и на них произвело огромное впечатление висевшее над камином ружье, которое принадлежало первопоселенцам.

— Знаете, как говорится? — торжественно продекламировал Джеймс Скотт, симпатичный и долговязый, с красивым глубоким голосом, в котором слышалось что-то неуловимо английское. — Если в первом действии на стене висит ружье, во втором действии оно должно выстрелить.

Ружье не стреляет уже много лет, сообщила Ханна. Кто-то давным-давно сломал спусковой механизм.

— Так что во втором действии должно произойти что-то другое, — закончила она, и все снова засмеялись ее непритязательной, но уместной шутке.

Через заднюю дверь вышли в сад, который именовался Красным и был засажен помидорами — ньюйоркцы даже не подозревали, что в одном городе может быть сосредоточено такое количество помидоров, не говоря уже об одном огороде. В воздухе стоял своеобразный запах растений — сладковато-серный.

— Так вот откуда помидоры в наших коктейлях, — рассмеялась Шарлотта. — Теперь мне все ясно.

Шарлотта с Эбби, обняв друг друга за талию, танцевали среди грядок, а мужчины аплодировали.

Потом Шарлотта схватила Ханну, и та тоже пошла танцевать. Когда они оказались в том конце, где стебли достигали такой высоты, что образовывали подобие зеленой беседки, Шарлотта наклонилась и в этой беседке поцеловала Ханну. Поцелуй был таким крепким и страстным, что Ханна подумала — уж не почудилось ли ей? Но когда гости уже вышли на улицу и на ходу махали ей, ее лицо все еще пылало.

Утром Ханна стояла возле окна и пила чай со льдом. Она смотрела в сад, но думала не о поливке и не о прополке. Потом вышла из дома и отправилась в мотель «Фонарщик». У дежурной Бетти Харкенс она спросила, где остановились актеры. Промямлив что-то в ответ на объяснения, Бетти заявила, что является их официальным гидом. День выдался еще жарче, чем накануне. В синем небе кружились ястребы, асфальт на стоянке для автомобилей, казалось, плавился под ногами, пока Ханна шла через площадку к комнате Скоттов. Они жили в комнате номер семь, и Ханна подумала — может, это добрый знак? Она остановилась и попыталась заглянуть в окно, сомневаясь — может, она неправильно поняла Шарлоту? Потом постучала в дверь. Голова у нее кружилась. Шарлотта наконец появилась на пороге, широко улыбнулась и, схватив Ханну за руку, потащила в комнату.

— Почему ты так поздно? Я уже давно всех выпроводила. Теперь у нас остался в лучшем случае час, не больше, — говорила Шарлотта.

В комнате стояли две двуспальные кровати. Уже целуясь, Шарлотта и Ханна упали на одну из них. Еще мгновение — и они избавились от одежды и сомкнули объятия. Ханна чувствовала себя так, как в ту минуту, когда ее назначили на роль Привидения: тело в одном месте, а душа смотрит на него со стороны. Тогда, в детстве, она сильно испугалась. Она вспомнила слова, которые сказала ей сестра в тот давнишний вечер: действуй и ни о чем не думай. Этому совету Ханна последовала и сейчас, хотя прекрасно слышала шум автомобиля на стоянке под окном и прекрасно знала, что небо по-прежнему синее и в нем по-прежнему кружатся ястребы.

Когда все вернулись с прогулки, Ханна с Шарлоттой сидели одетые на постели. Рука Шарлотты касалась спины Ханны, и ее прикосновение обжигало. Ханна жалела, что плохо умеет скрывать свои чувства, и боялась, что румянец выдаст ее. Актеры наполнили комнату шумом голосов, уставшие от ходьбы, они сбрасывали туфли. Вторая вылазка на гору Хайтоп оказалась столь же неудачной, как и первая. На этот раз Стэна ужалила оса, и на обратном пути они зашли в кофейню, чтобы раздобыть льда.

— Черт возьми, ненавижу горы! — воскликнула Эбби. Она потерла уставшие ноги и налила себе водки. — Чего бы я только не дала за ведерко со льдом!

— Держи. — Стэн протянул кусочек льда, который спас его руку от дальнейшего распухания. — Передаю тебе вместе со льдом осиный яд.