Элис Хоффман - Красный сад

Фрэнк проводил с новыми друзьями целые дни, каждый вечер он был под кайфом, перепробовал все: и грибы, и мескалин, и гашиш. Он пристрастился к наркотикам и уже не мог без них, как угорь без воды, но, кроме того, он пристрастился к физическому труду. На строительстве дома работал как сумасшедший, пилил бревна на солнце, сняв рубашку, спина болела от тяжелой работы. Он рад был занять себя хоть чем-то — все равно чем, лишь бы не думать о том, что он забыл. По ночам он плавал с новыми друзьями в Угорьной реке, погрузившись в мутную холодную воду, переворачивался на спину и смотрел на звезды. Он сводил компанию на гору Хайтоп, показал им необычную, дикую природу. Все три девушки влюбились в него. Он был мужчина именно того типа — надломленный, одинокий, загадочный, — который, по мнению женщины, нуждается в ее помощи. Выяснилось, что Роза и Пит были парой, как и Рэттлер с Дженной, так что Фрэнку естественным образом досталась Симона. У Симоны были кудрявые темные волосы и чудесная улыбка. До приезда в Блэкуэлл она жила в Нью-Йорке, это она получила наследство — основная причина, по которой ее пригласили в компанию. Похоже, она не очень хорошо знала остальных. Формально она была владелицей фермы, но с этим не особо считались. Симона говорила мало, и Фрэнку это очень нравилось. Он не хотел разговоров. Он хотел просто быть. С ним случилась беда, он чувствовал пустоту внутри себя, словно в ночь аварии превратился в призрак, словно теперь его вены были наполнены снегом, а не кровью. Да, он помнил, кто он такой. Но он ничего не чувствовал.

Люди в городе поговаривали — уж не бесшабашный ли Джесс удерживал своего брата и, потеряв память о Джессе, Фрэнк потерял самого себя. Когда Фрэнк приезжал в город за покупками, людям не верилось, что это тот самый Фрэнк Мотт. Волосы отросли до плеч, лицо сильно загорело, руки налились мускулами от тяжелой работы на ферме. Фрэнк мог поднять мешок цемента весом двести фунтов, и это при больной ноге. Носил он всегда одни и те же джинсы и футболку, на ногах — ковбойские ботинки, подаренные Рэттлером.

— Скажи на милость, чем ты там занимаешься, черт подери? — спросил как-то у Фрэнка его отец, когда они встретились на стоянке возле строительного магазина. Боб Старр, владелец магазина, позвонил Лео Мотту сообщить, что его сын находится в городе. Потеря обоих сыновей подкосила и состарила Лео.

Вместо ответа Фрэнк обнял отца, чем поразил его. Фрэнк помнил, как отец учил его кататься на велосипеде, как они удили рыбу в Угорьной реке. Он понимал, что Лео Мотт — хороший человек и заслуживает лучшего сына.

— Не волнуйся, отец, — сказал он. — Я в порядке.

Никто не сомневался в том, что Фрэнк как раз не в порядке. Он так разительно изменился, что можно было поверить, будто его заколдовали. Девушки, рядом с которыми он рос, недоумевали, почему они не обращали на него внимания раньше. Парни, с которыми он болтался по улицам, проходили мимо, не узнавая его. Когда он привел новых друзей в бар Джека Строу, никто с ними не разговаривал, а кое-кто угрюмо бормотал, что ньюйоркцам самое место в их Нью-Йорке. Кто-то бросал намеки в адрес янки и их жалкой команды, как будто новых друзей Фрэнка волновал бейсбол и они могли понять, что их хотят оскорбить. Рэттлер в баре основательно набрался и сразу сделался отвратительным, начал громко разглагольствовать о маленьком человеке в большом мире, полагая, что оказывает тем самым честь рабочему классу Блэкуэлла, на самым же деле довел некоторых парней до белого каления. Не будь тут Фрэнка, не миновать бы драки с местными на стоянке для автомобилей.

— Послушай, Фрэнк, что тебе в голову взбрело? — спросил бармен, когда ньюйоркцы ушли. Бармен, Джимми Келли, знал Фрэнка всю жизнь. — Возвращайся домой. Теперь у тебя есть шанс.

Он протянул Фрэнку газету «Блэкуэлл геральд». Брайан Линк, муж Рене, погиб во Вьетнаме, его похоронили в прошлый понедельник.

Несколькими днями позже Фрэнк пришел к Рене выразить свое соболезнование. Она жила с матерью и маленькой дочкой в доме, где родилась и выросла. Когда Фрэнк постучал в заднюю дверь, Рене хлопотала на кухне, она оглянулась, посмотрела в окно и вышла к нему. Они стояли в тени дуба. Фрэнк вспомнил, как приходил сюда в юности, чтобы забрать ее. Лучше бы он остался в машине и посигналил, чем идти сюда.

— Я зашел сказать, что мне очень жаль.

— Чего жаль? Жаль, что бросил меня? — У Рене перехватило горло.

— Жаль, что такое случилось с Брайаном.

— Это я убила его, — заявила Рене.

— Да что ты! — воскликнул Фрэнк. Ее заявление прозвучало так дико, что он чуть не рассмеялся.

— Ты считаешь, это смешно — ломать чужие жизни?

— Нет, не считаю.

Рене сжала руки. Она не спала несколько ночей.

— Когда он уезжал, я дала ему талисман — кроличью лапку. Это убило его.

— Кролики не убивают людей. Убивает война.

— Это была лапка черного кролика. Она принесла ему несчастье.

— Нет, она здесь ни при чем, — спокойно ответил Фрэнк. — Я мало что знаю, но это знаю наверняка.

Мать Рене постояла у застекленной двери, посмотрела на них, потом отошла к плите.

— Я слышала, ты сильно изменился, — сказала наконец Рене.

— Да, так говорят, — ответил Фрэнк.

— Это плохо, — вздохнула Рене и вернулась в дом.

Ферма развалилась тем же летом. Эта идея погибла так же быстро, как родилась однажды ночью в пьяном угаре в баре у Пенн-стэйшн, когда Симона обмолвилась, что получила после смерти дедушки кое-какие деньжата. Предвестием неудачи стало то, что Пит забрел в заросли ядовитого плюща и попал в больницу. Ему было так плохо, что врачи опасались за его зрение. Из Манхэттена за ним приехали родители и увезли его с собой. После этого все пошло наперекосяк. Была тому причиной любовь или простое влечение, но Рэттлер стал спать не только с Дженной, но и с Розой, и тут разверзлась преисподняя. Все перестали разговаривать друг с другом, а потом на целую неделю зарядил дождь, он и положил конец всему. Они шлепали по грязи, рычали, сексуальное напряжение превратилось в отчаяние. Однажды вечером разразилась ссора с воплями, Фрэнк ни на что не обращал внимания, он варил на костре чечевицу. Он ненавидел бурные сцены и вспышки эмоций. Потом он услышал, как хлопнула дверь машины и колеса забуксовали по грязи. Он пошел посмотреть, что происходит, и обнаружил на месте одну Симону, которая, скрестив ноги, сидела на одеяле и плакала. Утром он отвез ее на автобусную остановку и посидел с ней на скамейке, дожидаясь автобуса. Они пожали друг другу руки, ведь их что-то связывало, но они не рассчитывали еще когда-либо встретиться. Когда Симона села в автобус, Фрэнк сообразил, что не знает ее фамилии. Так и не удосужился спросить.

Все думали, что он вернется в родительский дом или снимет себе квартиру. Найдет работу, станет нормальным человеком, как прежде. Но он так и не вернулся. Пару его старых друзей в конце июля приехали к нему на ферму. Они надеялись застать Фрэнка там, потолковать с ним по душам, наставить на путь истинный. Где-то неподалеку выли щенки койотов, небо озарялось закатным светом. Возле недостроенной деревянной избушки валялась куча разнообразного мусора, но никаких следов присутствия Фрэнка не было видно. Друзья постояли, позвали его, но никто не откликнулся. Им ответило только эхо да журчанье Угорьной реки, которое стало тише — как-никак середина лета.