Элис Хоффман - Красный сад

Джеймс назвал свою колли Коди — так звали собаку его дедушки, и общество Коди предпочитал любому другому. Окружающий мир по-прежнему влек его, и с годами Джеймс забирался все дальше, совершал все более смелые вылазки, нарушая запреты родителей и огорчая их. Скажи ему одно — он поступит в точности наоборот. Скажи «нельзя», и в глазах у него загорится азартный огонек. Если его запереть, он просто вылезет ночью через окно, и собака прыгнет за ним. Пойдет, куда ему заблагорассудится, в леса ли, по шоссе ли. Его находили и наказывали, но он снова принимался за свое. Он провалился в топь на болоте, где было так глубоко, что потребовалось пять человек из блэкуэлльской пожарной команды, чтобы вытащить его. Однажды зимой, когда внезапно разыгралась снежная буря, он бы насмерть замерз, если бы Коди не вывела его к заброшенной лисьей норе. Он так часто бывал на волосок от смерти, что начал задаваться вопросом: а рожден ли он для того, чтобы жить? Но если Джеймс готов был примириться со своей гибелью, то его отец явно нет. Джон не собирался сдавать свои позиции. Он забил гвоздями окно в спальне Джеймса и повесил на дверь замок. Это не помогло. Замки и гвозди не могли удержать его сына. Джеймс принял решение: если судьбы не избежать, то нужно получить как можно больше удовольствия от того небольшого срока, который ему отпущен.

К тому времени, когда Джеймс перешел в старшие классы, они с отцом давно перестали разговаривать. Если один входил в комнату, другой выходил. Отец по-прежнему наблюдал за ним, но на расстоянии. Это расстояние увеличивалось с каждым днем, и отец мог разглядеть только одно: как сын удаляется от него. Джеймс был уже шести футов ростом, красивый, сдержанный, грезящий о том, чтобы вырваться из Блэкуэлла. Девушки влюблялись в него одна за другой, а в последнем классе влюбился и он — в Бруки Линден. Бруки влюбилась первая. Однажды ночью, когда он вылез из окна, она поджидала его со счастливой улыбкой на лице. Она любила веселье, имела кучу братьев, опасности ее не пугали. И все равно Джеймс порвал с ней, когда разбил автомобиль матери. Бруки сидела рядом, и хотя он не против был рисковать собой, он не хотел подвергать риску кого-либо еще. Бруки не поняла его, когда он сказал, что он проклят, но тем не менее вслед ему послала не одно проклятие. Он не оглянулся, но слова жалили.

После этого он еще отчаяннее стал испытывать судьбу. Плавал в Угорьной реке во время весеннего паводка, карабкался в горы в медвежий сезон, никогда не уклонялся от драки в баре Джека Строу. Он считал, что, если смерть охотится за ним, он должен смотреть ей прямо в глаза. После окончания школы он решил отправиться в Нью-Йорк. Он хотел уехать как можно дальше от Блэкуэлла и желательно туда, где опасностей хоть отбавляй. Покидая город, он притормозил возле полицейского участка. Собака сидела рядом с ним.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Джон Мотт, когда Джеймс сообщил ему, что уезжает, не имея ни цели, ни плана. — Чтобы я пожелал тебе счастливого пути и удачи?

— Я не верю в удачу, — ответил Джеймс. — Удача не про меня.

В Нью-Йорке он устроился санитаром, через год после обучения стал работать фельдшером «Скорой помощи». Каждый раз, сидя на заднем сиденье машины «Скорой помощи», он вспоминал о тех случаях, когда висел на волосок от гибели. Он стал серьезным и практичным человеком, но эта сумасшедшая жилка сохранялась в глубине души. Он испытывал влечение к гибельной опасности и потребность в адреналине. Честно говоря, он и жил-то ради этих моментов. После того как ему удавалось спасти человека, он ощущал сильнейший прилив жизни и счастья, и ему требовалось опрокинуть три, а то и четыре кружки пива, чтобы успокоиться. В такие ночи он даже не пытался уснуть, а шел гулять по улицам. Он любил Нью-Йорк, ему нравился неповторимый ритм этого города, нравилось идти в окружении людей и в то же время сохранять одиночество. По выходным он ходил вместе с Коди в Центральный парк, где они с удовольствием проводили время. Вдруг в центре города ему вспоминалась гора Хайтоп. Солнце просвечивало сквозь деревья совсем как в Блэкуэлле. Свет был прозрачным, с лимонным оттенком, а в поваленных деревьях вили ульи осы. Джеймс присаживался на корточки и вслушивался в их жужжанье и тогда забывал обо всех несчастьях, о крови, страданиях и смерти, свидетелем которых он был.

Джон Мотт заболел весной, когда стояла влажная погода и зеленели деревья. Сердечный приступ случился внезапно и оказался очень сильным, слишком сильным, чтобы врачи могли справиться с его последствиями. Среди ночи у Джеймса раздался звонок. Джеймс сообразил, что уже три года не был дома. Сам удивился, как это вышло. Время летело очень быстро, обманывая его. Взглянув на Коди, он увидел, что собака стала совсем старой. Мать Джеймса несколько раз приезжала в Нью-Йорк, но отец не любил большие города, а может, он так и не научился прощаться.

На девяносто первом шоссе Джеймс превысил скорость, такой страх охватил его, когда он пересекал границу Массачусетса. В Блэкуэлле он сразу поехал в больницу. Был уже вечер. Он забыл, какие обволакивающие, темные ночи в Блэкуэлле. Он удивился, какой маленькой, оказывается, была местная больница по сравнению с теми, в которых он работал в Нью-Йорке. Он оставил собаку на улице и вошел внутрь. Джон Мотт спал. Ничего не оставалось, только ждать. Джеймс подошел к окну. Он чувствовал себя большим и нелепым. Он привык действовать, а не стоять неподвижно. Пожалуй, он мог бы подумать, что отец выглядит как незнакомец, но не подумал. Джон Мотт открыл глаза. Он улыбнулся, увидев Джеймса, и снова закрыл глаза.

Когда утром пришла Луиза, Джеймс сидел у постели отца на стуле с высокой спинкой. Они вместе дежурили возле Джона Мотта всю неделю и находились рядом с ним, когда он умирал. То, что он так и не простился с отцом, мучило Джеймса невыносимо. Он хотел напиться, убежать, броситься с обрыва в Угорьную реку, но ничего этого не сделал. Он просто вышел из больницы на улицу, покормил Коди и пошел выгулять ее среди деревьев рядом с автостоянкой. В это время отец и умер. Когда Джеймс вернулся в палату, Джон Мотт был уже мертв. Мать сказала: «Он любил тебя больше всех на свете», но от этих слов стало еще тяжелее. Джеймс все-таки пошел и напился в тот вечер в баре Джека Строу. На лице у него было такое выражение, что все старались держаться подальше. Его старая подружка, Бруки Линден, сидела в баре с компанией друзей. Она подошла и сказала, что слышала о смерти Джона Мотта и очень сожалеет. Джон Мотт когда-то задержал ее младшего брата, который подростком занимался мелкими кражами, о чем Джеймс никакого понятия не имел.

— А я где был, когда это случилось? — спросил он.