Роман Трахтенберг - Рома едет в Кремль

Сориентировавшись на местности и подготовив плацдарм для наступления, мы сели в «Лексус» и отправились по Мичуринскому проспекту в сторону Солнцева. Затем свернули на МКАД и через пару километров снова въехали в город, но уже по Сколковскому шоссе. Немного попетляв, свернули направо, чуть не доезжая Макдоналдса, а затем выбрались на Рябиновую улицу и остановились у кафе «Рябина».

— Вот что, Шурик, — сказал я, — проводи-ка даму к директору. Ей нужно кое-какие документы забрать.

Рогалик непонимающе посмотрела на меня и было открыла рот, чтобы спросить, какого хрена ей сдался директор кафе «Рябина».

Я коротко приказал: «Выполнять!» — и был приятно удивлен тем, что оба моих соратника пулей выскочили из машины и потрусили к заведению. «Да, все-таки великая вещь дисциплина, — подумал я, — а ведь всего-то несколько дней прошло…»

Минут через пять Рогалик передала мне большой конверт. Открыв его и убедившись в том, что там лежат обещанные документы, я вернул его обратно, сказав:

— Теперь все это снова твое!

Несколько минут бывшая бомжиха перебирала документы, лежавшие в конверте: свидетельство о собственности на квартиру, список возвращенного имущества, ПТС и регистрационное удостоверение на машину, кстати, восстановленную Равшаном для себя, всякие другие квитанции, договоры и прочие бумажки. Быстро вытащила и разорвала в клочки доверенности, которые еще на Черкизоне заставил ее подписать Джамшуд-Никодим. После этого посмотрела мне прямо в глаза, поцеловала в щеку, отвернулась к окну и всхлипнула.

— Это ты Рамиля благодари, он почти всю работу проделал. Я тут фактически ни при чем.

Рогалик, однако, не ответила и вообще молчала всю дорогу до Ленинградского проспекта, лишь время от времени тяжело вздыхая. Только когда мы добрались до дома Веры Григорьевны, она собралась с духом и сказала:

— Ну, все, теперь только Джамшуд остался. А дальше можно или умирать, или снова жить…

Пока мы проводили разведку и решали проблемы Рогалика, Рамиль и Тыну занимались вопросами вооружения. Как выяснилось, имея деньги и связи, в Москве можно достать все, что твоей душе угодно. Для начала они отправились к сокурснику и старому другу подполковника, который трудился в управлении по лицензионно-разрешительной работе. У него время от времени скапливалось довольно большое количество всякого рода нелегального оружия, изъятого у частных охранных предприятий и подлежавшего уничтожению. В двух огромных сейфах лежали пистолеты и автоматы, которые были заведомо некриминальными, то есть еще не использовались преступниками. Главное, у части этого оружия не было серийных номеров. Их или не выбивали изначально, или просто спиливали. Минут через тридцать Тыну, придирчиво изучавший каждый экземпляр, выложил на стол новенький, похоже практически не бывший в употреблении израильский автомат «узи» без номера.

— Да, — сказал Дугушев, осмотрев оружие, — это, похоже, моссадовский вариант. Они часто номеров не ставят вообще, особенно когда за границей работают. А что у нас с патронами?

Патронов для «узи» было не очень много: полный магазин, прикрепленный к автомату, и еще два десятка россыпью. Зато вот «родных» маузеровских лежала целая цинковая упаковка в 500 штук. Тыну по-простому уложил боеприпасы в ашановский пакет. Зато автомат, врученный ему приятелем Рамиля, был упакован в красивый пластиковый кейс, похожий на те, в которых хранят электродрели или фирменные наборы отверток и гаечных ключей. Сложнее дело обстояло с пулеметом. Вполне рабочий станковый «максим», изъятый у президента какого-то банка, был слишком тяжел, а РПК (ручной пулемет Калашникова) был без магазинов и патронов. Но наши снабженцы решили забрать его, справедливо рассудив, что магазины и патроны найти легче, чем сам пулемет.

Отыскать взрывчатку и детонаторы никаких сложностей не составляло. На складе ОМОНа, где подполковник был своим человеком, этого добра было полно, и Рамилю оставалось только упаковать килограмма два пластиковой взрывчатки типа ПВВ-5А и детонаторы, таймеры, бикфордов шнур, а также с десяток светошумовых гранат в специальные противоударные контейнеры.

Сложнее, как ни странно, вопрос обстоял со средствами индивидуальной защиты. Рамиль, заскочив в Департамент тыла, запасся письмом, в соответствии с которым ему доверялось обеспечение «отряда специального назначения под командованием Трахтенберга Р. Л.» спецсредствами и необходимой в боевой обстановке амуницией. Пять облегченных бронежилетов для людей нормального сложения нашли сразу, а вот для Рогалика и Жоржика подобрать ничего не удавалось. Наконец где-то в глубинах склада обнаружили детский жилетик, который, похоже, подходил даме, а вот бедный француз оставался беззащитным. Зоркий Тыну, однако, высмотрел бронированную защитную раковину, которая должна была прикрывать гениталии, и не без оснований заявил, что для Жоржика это гораздо важнее, чем бронежилет. Кроме того, для него был взят облегченный спецназовский щит, которым, в крайнем случае, тоже можно было прикрыться. На щите красовалась грозная надпись «Московский ОМОН». Каждому из бойцов был выбран и соответствующий защитный головной убор, поскольку путешествия под землей, как правило, связаны с проходом через низкие ходы, лазы и тоннели, в которых голову необходимо беречь в первую очередь. К пяти натовским кевларовым шлемам типа PGST Тыну добавил одну голубую с буквами UN для француза. Себе же он выбрал валявшуюся в углу стальную немецкую каску М-18, которая как нельзя лучше смотрелась вместе с его фашистским автоматом. Ну а дальше пошли мелочи, разгрузочные пояса, фляги, подсумки и другие необходимые в боевом хозяйстве вещи. Вся амуниция была загружена в огромный баул наподобие тех, в которых хоккеисты носят свою форму. Правда, предназначение баула выдавали его камуфляжная расцветка и ствол пулемета, немного торчавший наружу.

Вера Григорьевна с самого утра приступила к выполнению своего ответственного задания — ведь только Рогалик была полностью одета в форменное обмундирование. В магазине спецодежды «Легион» она, в соответствии с тщательно записанными ей размерами, приобрела шесть комплектов камуфляжа и непромокаемой обуви. Пять из них были, как и у Рогалика, в черно-коричнево-зеленых тонах, наиболее соответствующих цветовой гамме подземки, а вот шестой, самый маленький, предназначался, похоже, для эксплуатации в уличных условиях и был выдержан в серо-голубых тонах. Понятное дело, достался он в конечном счете Жоржику, который вовсе не переживал по этому поводу. В каждый комплект униформы, кроме нижнего белья защитного цвета, брюк, курток и обуви, входили камуфляжные банданы, носовые платки, перчатки двух видов (с пальцами и без), ремни, подтяжки и даже шлепанцы (как потом пояснила Вера Григорьевна, чтобы давать ногам отдых).