Ребекка Маккаи - Запретное чтение

В тот день детей было пятеро, все — мои постоянные слушатели.

— Ну что ж, — начала я, надеясь, что теперь Лорейн наконец удалится. — На чем мы остановились?

— Мисс Транчбулл кричала, потому что они не знали таблицу умножения, — ответила Мелисса.

— И она кричала на мисс Хани.

— Они учились умножать на три.

Иэн громко вздохнул и поднял руку.

— Да, Иэн?

— Все это было две недели назад. А в последний раз мы оставили нашу героиню в тот момент, когда она узнает об успехах мисс Транчбулл в метании молота и о том, какие орудия пыток хранятся у директрисы в кабинете.

— Спасибо, Иэн, — кивнула я, и он в ответ расплылся в улыбке.

Лорейн закатила глаза — то ли в мой адрес, то ли в адрес Иэна — и, пошатываясь на каблуках, направилась обратно к лестнице. Мне почти всегда приходилось обрывать Иэна, но он не возражал. Не знаю даже, что бы такое мне пришлось сделать, чтобы оттолкнуть его от себя — разве спалить дотла всю библиотеку. Я хранила в столе «Истории неудачника из четвертого класса» [8] «Истории неудачника из четвертого класса» (1972) — детская книга американской писательницы Джуди Блюм. и тайком подсовывала ему всякий раз, когда он приходил без няни. Почти каждый день на прошлой неделе он после обеда мчался на наш этаж и, задыхаясь от бега, вытягивал шею, чтобы посмотреть, на месте ли книга.

В те дни, когда долгая зима еще не наступила, Иэн напоминал надутый гелием воздушный шарик. Не только смешным голосом, но еще и манерой разговаривать с высоко поднятой головой, глядя куда-то вверх и подпрыгивая на месте, будто ему с трудом удается не оторваться от земли.

(«А предшественники-то у него были?» — спрашивает Гумберт.

Нет. Не было. Прежде я никогда еще не встречала никого, похожего на Иэна.)

Всякий раз, когда не удавалось найти на книжных полках ничего, что бы ему понравилось, он подходил к моему столу, наваливался на него грудью и спрашивал:

— Что же мне почитать?

— «Как прекратить ныть», — отвечала я ему. — Или «Введение в электронный каталог».

Но он-то знал, что я шучу. Он знал, что это мой самый любимый вопрос на свете. И я каждый раз непременно что-нибудь для него подбирала. То «Мифы Древней Греции» [9] «Мифы Древней Греции д ʼ Олэр» (1961) — собрание древнегреческих мифов, подготовленное супругами Ингри и Эдгаром Парен дʼОлэр. Книга стала для американских детей чем-то вроде «Мифов Древней Греции» Н. А. Куна для русских. , то «Колесо на крыше» [10] «Колесо на крыше» (1954) — роман нидерландско-американского писателя Мейндерта Дейонга. . Обычно Иэну нравились выбранные мною книжки, а мифы произвели на него такое сильное впечатление, что он потом еще месяца два бредил мифологией.

Лорейн заранее предупредила меня о сложностях с матерью Иэна, и я внимательно следила, чтобы у книг, которые он читает, были безобидные названия и приятные обложки. Ничего устрашающего, никаких «Игр в Египет» [11] «Игра в Египет» (1967) — роман американской писательницы Зилфы Китли Снайдер. и тому подобного. Когда Иэну было восемь лет, он как-то раз пришел к нам вместе с няней и взял «Театральные туфельки» [12] «Театральные туфельки» (1944) — детская книга английской писательницы Ноэль Стритфилд. . На следующий день он вернул книгу в библиотеку, потому что ему разрешали читать только «мальчишеские книги».

К счастью, его мать, похоже, не слишком хорошо разбиралась в детской литературе. Поэтому мимо ее радара проскользнули незамеченными «Моя сторона горы» [13] «Моя сторона горы» (1959) — роман американского писателя Джина Крейгхеда Джорджа. и «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире» [14] «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире» (1967) — роман американской писательницы Элейн Л. Конигсбург. . Я только потом сообразила, что в обеих книгах рассказывалось о побегах, но, честное слово, тогда мне это и в голову не пришло.

Мы прочитали две главы, и я стала тянуть время до пяти тридцати, когда половина мам будет вприпрыжку спускаться к нам по лестнице в теннисных юбках, а другая — выбираться с младенцами из отдела книжек для самых маленьких.

— Кто в этой книге положительный герой? — спросила я.

Это был простой вопрос. Положительный герой во всех детских книгах — главное действующее лицо. Тут редко можно встретить антигероя или ненадежного рассказчика.

Аарон отвечал так, будто репетировал ответ несколько дней:

— Положительный герой в этой книге вообще-то Матильда, но и мисс Хани тоже, типа, положительный герой, потому что она очень хорошая.

— А кто здесь главный злодей?

— Миссис Кранчибул! — заорала Тесса. — Хоть она и директорша! А директорши обычно хорошие!

— Да, — сказала я. — Пожалуй, ты права.

Отрицательному персонажу совсем не обязательно быть мужчиной в черной маске: дети все равно за версту чуют злодейство. И самые сообразительные понимают, что злодеи бывают разные.

— Ведь главным злодеем может оказаться кто угодно, — продолжила Тесса. — Например, кролик в огороде — тоже злодей!

— А чьи-нибудь родители могут оказаться злодеями? — спросила я. Мне хотелось намекнуть на никчемных, помешанных на телевизоре маме и папе Матильды, которые в книге также исполняли роли антагонистов.

— Ага, — сказал Джейк. — Например, если у твоей мамы есть пистолет.

Это были мудрые, современные дети, и они прекрасно знали: родная мать может запросто оказаться ведьмой, соседский ребенок — преступником. А библиотекарша — воровкой.

Пускай городок, в котором произошло преступление, называется Ганнибал, штат Миссури. (Конечно, существует и реальный Ганнибал — живет себе потихоньку за счет туристов — поклонников Марка Твена и теплоходных прогулок по реке. Я одолжу у него только название.) В Ганнибале, о котором пойдет речь, никакой реки нет, зато через весь город пролегает автомагистраль, и если вы просто проедете мимо и увидите из окна машины только «Макдоналдс», офис корпорации «Ситго», грязь, кукурузные поля, облако автомобильных выхлопов, вам и в голову не придет, что где-то позади всего этого есть обнесенные живой изгородью газоны, школы, над которыми развеваются еще не истрепанные флаги, большие дома в западной части города и дома поменьше — в восточной, а перед каждым из этих домов — гравийная дорожка и новенький блестящий почтовый ящик.