Юлия Широкова - Записки русской гейши

А я глаз не могла отвести от той женщины — она произвела на меня такое же сильное впечатление как разрушенная церковь в Берлине возле вокзала… Красота, разрушенная временем и людьми, но не уничтоженная полностью…

Я сплю, и мне снится, что я плачу…

Звонит телефон. Только через какое-то время я понимаю, что звонит он не во сне, а наяву. Снимаю трубку:

— Аллё…

— Здравствуй, доченька! Спишь ещё? Уже три часа.

— Чего тебе?

— Ну, почему ты всегда так грубишь?

— Потому что ты меня разбудила!

— А что тебе снилось?

— Что я плачу.

— Плачешь? Это хорошо — это к радости, — заверяет меня мать и начинает рассказывать мне о какой-то своей подруге, которую бросил муж. Известия о том, что кого-то бросили или кто-то разводится, приводят мою трижды разведённую мать в восторг, а известия о том, что кто-то выходит замуж, в депрессию. В таких случаях, она всегда звонит мне.

Закончив рассказывать о личной жизни своей подруги, мать интересуется как у меня дела.

— Нормально. Немец недавно звонил, пообещал денег прислать.

— Какой молодец! Юль, может, выйдешь за него всё-таки?

— Мать, не начинай.

— Ох, мне прям жалко его! Сколько уж лет он тебя добивается… А то, что ты его не любишь, так Юль, поверь мне, выйдешь замуж за другого по любви, а он тебе через несколько лет так надоест, что никакой разницы не будет — что по любви, что по расчёту. И ты ему надоешь, изменять начнёт, потом влюбится в какую-нибудь вертихвостку молоденькую, оставит тебя одну с ребёнком — вот и вся любовь. Вот я, три раза по любви выходила, а что толку? На старости лет осталась одна, без денег и с тремя детьми, хорошо ты в Японию начала ездить — помогать, а то хоть в петлю!

— Мам, сколько можно об одном и том же говорить?

— Ох, ну как знаешь… А сколько он пообещал прислать?

— Одну тысячу на билет — думает, я получила визу и собираюсь к нему в гости приехать.

— Юль, а ты мне деньжат немножко не подбросишь?

— Так, мы, кажется, с тобой уже это обсуждали!

— Ну, ладно, ладно… — соглашается мать торопливо.

Это болезненная тема — в течение нескольких лет она не работала, я содержала и её, и братьев, пока не узнала, что от безделья мать начала пить не просыхая. Когда я ей впервые сказала, что больше не буду посылать денег — что она мне устроила! Закатывала истерики, грозилась покончить с собой, прикидывалась сошедшей с ума, врала, что у неё обнаружили рак… Я почти год с ней не общалась, пока она наконец-то не смерилась с тем, что больше не будет пить за мой счёт. Она снова устроилась на работу — продавцом в продуктовом магазине, но очень жаловалась на то, что устаёт, еле на ногах ходит… Я жалела её и продолжала посылать деньги — теперь только по праздникам, а потом мне братья позвонили и попросили, чтобы я больше совсем не посылала матери денег, потому что, получив их, она тут же бросает работу и уходит в запой. С тех пор, денег я ей больше не посылаю, хотя и чувствую себя немного виноватой, когда она начинает их просить или когда рассказывает о своей тяжёлой жизни. Поэтому и сейчас, ответив отказом на очередную просьбу, оправдываюсь:

— Ты пойми — я одинокая, безработная женщина, у меня ни мужа, ни профессии, ни перспектив. В Японию я больше не поеду — это я твёрдо решила…

— Ну, вот поэтому я и говорю — выходи замуж за Немца!

— А сама бы за него вышла? Стала бы спать с таким уродом? — спрашиваю я, не скрывая раздражения. — Чего молчишь? Конечно, себе ты такого счастья не хочешь, а дочь на панель толкать — это, пожалуйста!

— Юленька, доченька, не заводись — никто тебя на панель не толкает, просто мне обидно, что все кикиморы уже давным-давно замуж повыскакивали, а ты у меня такая красивая и совсем одна…

— Ладно, мать, не трави душу — надоело уже всё время об одном и том же говорить, только настроение мне портишь. Всё — пока, — и дождавшись, когда она ответит “пока”, вешаю трубку.

Какое-то время, продолжаю лежать в постели, но спать мне уже не хочется…

После той, не удачной поездки в Германию, у меня пропало желание знакомиться с иностранцами… Но я всё же согласилась побывать ещё на трёх свиданиях, которые организовало агентство.

Первое было похоже на собеседование при приёме на работу — оно состоялось в самом агентстве. Сорока четырёх летний американец (кстати, не пузатый, а наоборот, очень стройный, хорошо сохранившийся мужчина) сидел за письменным столом напротив меня и задавал мне вопросы, типа: курю ли я? Умею ли готовить? Хочу ли родить ребёнка? Он был не так уж плох — даже симпатичный, пожалуй, но сразу чувствовалось — жуткий педант и зануда.

Второе свидание у меня было с французом, который выдавал себя за сорока восьми летнего, но, встретившись с ним возле гостиницы “Россия”, я поняла, что он преуменьшил свой возраст лет на двадцать! Мне пришлось с ним пообедать и поужинать, а в промежутке между посещением ресторанов, гулять по Москве, показывая достопримечательности. Я стеснялась идти с ним по улице, поэтому старалась сохранить между нами дистанцию, а он, как назло, всё время старался держать меня под руку и даже обнимать за плечи.

“Ты не хочешь помолиться за то, чтобы у нас всё получилось?” — спросил он меня в храме Христа Спасителя.

”Ты что — не нормальный?” — чуть не спросила его я.

В отличие от американца, он не старался узнать обо мне побольше — я сразу поняла, что этот хитрожопый француз приехал в Москву только для того, чтобы приятно провести здесь время.

Ближе к вечеру я начала торопиться домой: по телевизору должны были показывать “Олигарха” с Владимиром Машковым в главной роли — я не могла это пропустить!

— Как, разве ты не пойдёшь со мной ко мне в номер? — спросил старикашка.

Он думал, что я стану с ним спать! Нет, у него точно не все дома…

— Легкодоступность русских женщин сильно преувеличивают, — ответила я ему.

В этот момент мы шли по направлению к Тверской, где я собиралась сесть в такси — на улице было прохладно и я замёрзла, поэтому решила пройти к Тверской через ГУМ. Старикашка чуть в штаны не наложил — так испугался, что я веду его в магазин, чтобы на подарки раскрутить! “Старая, мерзкая сволочь, — подумала я тогда, — Хочешь и рыбку съесть, и в воду не лезть?”

На третье свидание приехал, сорока летний турок на “Мерседесе” — самый толстый и уродливый из тех мужчин, с которыми мне довелось познакомиться благодаря брачным агентствам. Но и самый щедрый — сразу же повёз меня в ресторан, наговорил кучу комплиментов, подарил букет бордовых роз и несколько песен, а когда мы прощались, дал мне денег на такси и ещё сто долларов на карманные расходы. Он свободно говорил по-русски, так как уже давно жил в Москве — у него здесь своя туристическая фирма. На следующий же день он позвонил мне и предложил поехать с ним в Анталью, я ответила, что это слишком неожиданно…