Эрик Сигал - Однокурсники

— Ты и сейчас в это веришь?

— Да, — сказал он, на время позабыв о небольших неудачах, случавшихся с ним из-за его происхождения.

— Можно, я спрошу кое о чем?

— Разумеется.

— Ты сможешь когда-нибудь быть избран президентом Соединенных Штатов?

Он помедлил с ответом, а потом коротко ответил:

— Нет.

Она улыбнулась.

— Видишь, в чем разница: а президентом Израиля тебя могут избрать.

К середине августа Джейсон научился немного изъясняться на иврите. А еще у него накопилась целая пачка писем от родителей, в которых настойчиво повторялся один и тот же вопрос: когда же он намерен вернуться домой? Ответить на эти письма он так и не собрался, ибо до сих пор не сумел разобраться с собственными чувствами.

Действительно, есть ли у него желание вернуться в Школу права? Хочет ли он покинуть Израиль?

В конце концов он принял решение. Дождался глубокой ночи, когда больше вероятности связаться без особых помех со Штатами, и позвонил родителям.

— Знаете, — начал он бодрым голосом, стараясь говорить убедительно, — думаю, мне стоит отложить на некоторое время возвращение в университет.

— Сынок, — взмолился отец, — ты же никогда меня не подводил. Может, возьмешь себя в руки и сделаешь над собой усилие? Ведь у тебя впереди такое блестящее будущее.

— Послушай, папа, — терпеливо объяснял он, — я ведь уже взрослый. И хочу сам решать за себя.

— Джейсон, это несправедливо. Я же давал тебе все самое лучшее.

— Папа, ты действительно давал мне самое лучшее. Но я не уверен, что ты давал мне все.

Когда он повесил трубку и вышел из кабинета канцелярии, то увидел Еву, сидящую за одним из длинных столов в пустой столовой. Он подошел к ней и сел рядом.

— Хочешь лимонаду? — спросила она.

— Я бы лучше выпил пива.

Она сходила за бутылкой для него на кухню и снова села.

— Итак, кто победил?

— Мнения разделились, — ответил Джейсон. — Будем считать, обе стороны проиграли.

— Ты остаешься?

— По крайней мере, на ближайший год. К тому же я смог бы как следует освоить язык, правильно? Может, я бы даже стал израильским Джорджем Келлером.

— Не поняла. Кто такой Джордж Келлер?

— Один сумасшедший венгр и мой однокурсник по Гарварду.

— Судя по тому, что ты мне рассказывал до сих пор, все твои однокурсники — сумасшедшие.

— Так и есть, — улыбнулся он в ответ. — И доказательство тому — перед тобой, иначе почему бы я, первый маршал своего выпуска, потенциальный сенатор Соединенных Штатов, стал заниматься сбором апельсинов на севере небольшой ближневосточной страны.

— Наоборот, — сказала Ева весело, — это доказывает, что ты как раз очень даже нормальный.

Впервые в жизни Джейсон Гилберт превратился в настоящего зубрилу.

С помощью Евы он нашел самые интенсивные во всей стране курсы по ивриту. Оказалось, в университете Тель-Авива обучают приезжих специалистов высокого уровня, которым необходимо быстро овладевать языком.

Четыре академических часа с утра, затем, после перерыва на обед — еще четыре часа занятий в аудитории. После этого он обычно бегал на университетском стадионе, а потом шел к себе в комнату на Бейт-Бродетски, где занимался до тех пор, пока глаза не начинали слипаться. Единственный перерыв он устраивал для себя с девяти до половины десятого, когда смотрел по телевизору программу новостей «Мабат».

По прошествии полутора месяцев добровольных мучений он с радостью обнаружил, что понимает практически все, что говорится в новостях о событиях в мире.

Сару Ламброс разбудили непонятные звуки, которые доносились из соседней комнаты. Щуря сонные глаза, она взглянула на прикроватные часы. Почти шесть утра.

— Тед, что ты там делаешь, скажи на милость?

— Одеваюсь, дорогая. Прости, я тебя разбудил.

— Ты знаешь, который час?

— Да, мне надо спешить.

— Но куда ты собрался в такую рань?

— На площадь. Хочу успеть к газетному киоску, пока не встал никто из студентов.

— Ради бога, зачем тебе это?

Тед вошел в спальню. Небритый, в замызганной армейской куртке и в шерстяной шапочке, он выглядел весьма неряшливо.

— Ты хочешь идти в таком виде? Да ты похож на бездомного бродягу.

— Отлично, Сара. Это как раз то, что надо. Чрезвычайно важно, чтобы никто меня не узнал, когда я буду покупать «Тайный путеводитель».

Сара села в постели, рассмеявшись.

— Неужели? Да брось ты, Тед. Ты же знаешь — все на факультете его читают.

— Знаю, знаю. Но ты когда-нибудь видела, чтобы кто-то из преподавателей на людях брал его в руки?

— Нет. И вряд ли мне когда-нибудь удастся вычислить, какими путями к ним попадает этот журнал. У меня есть сильное подозрение, что все твои коллеги посылают покупать его своих жен. И я с удовольствием поассистирую тебе в обеденный перерыв.

— О нет, я не могу ждать столько времени. Я должен узнать свой приговор. Пойду прямо сейчас.

Он торопливо чмокнул ее в щеку и вышел вон. Он весь взмок от пота, пока быстрым шагом дошел до Гарвардской площади. Ведь на улице стоял сентябрь, первый день нового учебного семестра, а он был одет так, будто сейчас середина зимы.

Краем глаза он заметил высокую стопку журналов, блестевших черными обложками. Наверное, их только что доставили. Сначала он быстро огляделся по сторонам, желая убедиться, что горизонт чист. Затем, как бы между прочим, взял с прилавка номер «Нью-Йорк таймс» и одновременно украдкой прихватил экземпляр «Тайного путеводителя по учебным курсам», приложение к «Гарвард Кримзон», который тут же сунул между страницами газеты. Отдав продавцу приготовленную заранее мелочь, он повернулся и был таков.

Поняв, что ему не утерпеть до дома, он поспешно обогнул киоск и забрался в телефонную будку. Достал журнал и стал дрожащими пальцами нервно листать его в поисках нужной страницы, где давалась оценка классическим дисциплинам.

Сначала он нашел комментарии к своему курсу греческого. Неплохо для начала: «Доктор Ламброс — великолепный проводник, который уверенно ведет вас сквозь все лабиринты этого сложного языка. Он делает так, что любое, казалось бы, даже самое скучное задание доставляет совершенную радость».

Затем про свои занятия по латыни: «Студентам, решившим взять этот курс, настоятельно рекомендуется выбрать группу, которую ведет доктор Ламброс. Возможно, это самый веселый и энергичный преподаватель на отделении».

Он захлопнул журнал, снова засунул его между страницами «Таймс» и возликовал про себя. Уже к вечеру все в Гарварде — также тайком — прочтут эти отзывы студентов. У него, оказывается, все в полном порядке. И если кто-то и сомневался насчет его выдвижения на постоянную должность старшего преподавателя весной, то теперь все сомнения просто обязаны развеяться. И значит, все те часы, которые он тратил на подготовку к занятиям, не пропали даром.