Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!

У нас чудесная работа. Всегда есть чем развлечь друзей, не прибегая к историям о собственной загубленной жизни.

Румяный Миша был впечатлен, слушал меня, порхая ресницами, и пил, как губка. Даже удивительно, сколько может выпить приличный человек. Васька задремала в кресле. Славка царапал стол ножом.

– Хули ты делаешь, Слава, – со всей возможной деликатностью заметил хозяин.

– Конечно, – обиделся пьяный Славка, – все вы тут... интеллигентщина, бренди пьете, в гимназиях обучались! Трамвай неоднократно видели... даже катались на нем! А я, человек из глубинки, раз бухнул – значит, хочу крушить и стол царапать. На волю я хочу, понимаете вы?!

Но красивого скандала а-ля рюс не получилось. Потому что зазвонил телефон. Мой телефон. Славка цапнул трубку.

– Аллоооу! – игриво протянул он. – Кого? Дарью? Ах, Дарью... Тут валяется, под столом. А вы, собственно, кто?

Я выхватила трубку. В ней шипел Гарик.

– Дарья. Где. Вы. Находитесь.

– Гарик, – умильно начала я, осознавая, что голос мой со стороны звучит даже пьянее, чем я себя чувствую, – у нас все, апппсолютно все под контролем!

– Дарья, где вы?!

– Мы... тут... – Я задумалась. – В комнате.

– Даша! Нам срочно нужна листовка! Белинский в лице Данилы Мерзлякова позволяет себе хамские антипетровские высказывания. Он думает, что в Сибири можно все, и что реакция Кремля будет отсроченной. Даша! Мы должны доказать, что это не так, и ударить Данилу хуком слева!

– А йййя тут при чем? Если хук слева...

– Я фигурально выражаюсь! – прошипел Гарик. – Нужна листовка, сегодня ночью.

– Гарик, понимаешь, мы тут... обсуждаем проблемы Стабфонда... случайно заехали довольно далеко и заблудились!

– Тебе не кажется, что это хуевая отмазка?!

– Конечно, ты терпимо относишься только к себе!

– Еще бы! – крикнул он и бросил трубку.

Я посидела несколько секунд, мысленно продолжая диалог с Гариком. Когда в моем воображении он сказал: «Понимаю. На вашем месте я бы тоже полетел», – я почувствовала, что вполне заслуживаю еще бренди. Который, к сожалению, кончился. Но Миша вдохновенным жестом уже смешивал водку с коньяком.

Мы еще успели спеть песню «Ой, мороз, мороз...» и обсудить Интернет-конференцию кандидата Петрова.

– Какие у нас, блядь, вопросы, такая и страна... – в пьяном унынии заявил Славка. – И если мы его спрашиваем не про сраную политическую стратегию, а про гигантского спрута, которого выловили в Тихом океане, или про приворотную магию...

– А чего там со спрутом? – живо заинтересовался Миша.

– Спрут как спрут – голова, два уха. Не в том дело, Миха! А дело в том, что нет у нас национального самосознания!

– А нормальный человек кандидату не напишет!

– А нормальный человек в кандидаты не пойдет!..

– А вот сейчас позвоним Петрову и спросим... спросим его, сукиного сына... Дашка, у тебя есть телефон Петрова?!

Дальше разговор слился в мычание. Славка что-то бормотал про беременного Петрова, которому нужно позвонить. Срочно. И про новую метлу. Миша, между прочим, сообщил, что решил на мне жениться. Сполз под стол, опрокинув на себя пиалку с коньяком, и уснул. Интересно, почему на мне, а не на Ваське? Жениться обычно собираются на Ваське. Наверное, потому что она уже дрыхнет...

Потом было пять часов утра, и я уснула на полу в ванной.

Проснулась я в постели. На наволочке с разноцветными морскими звездами. Чья-то голая нога по-хозяйски валялась на мне. Стоп. Нога?! Ах, Васькина...

Еще несколько секунд я блаженствовала, оглядывая книжные полки и велотренажер в углу, свои штаны, вывешенные на тренажере, и Васькины свалявшиеся локоны.

Я помнила, что тренькал будильник. Помнила ощущение, что сотня злобных карликов со всего размаху ударили по моей голове сотней молоточков... Я выключила его, сверху на всякий случай положила подушку. Еще полчаса лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственным злорадным мыслям: человек, который изобрел будильник, уже умер – это не ново, но слышать приятно.

Самолет!!!

Самолет в Северск вылетает в десять утра. Часы...

Я поспешила опять закрыть глаза. Еще минута ушла на размышления, вставать или не вставать.

Неожиданно ответ пришел со стороны:

– Дарья!!!

Василиса беспощадно сдергивала с меня одеяло и орала трагическим шепотом:

– Дарья, самолет улетает через полтора часа!!!

– Васька, уйди... Я себя чувствую огромным куском дерьма.

– А я, по-твоему, незабудкой?!

Я оделась за сорок пять секунд. Политконсультанты – те же солдаты. Просто невидимого фронта.

Мы вылетели из комнаты, чуть не сбив Мишу со стаканом воды.

Славка лежал в кресле и стонал:

– Все прочь... Я лягу-прилягу, обниму свою флягу...

Славку бросили, где лежал. Миша благородно вызвался отвезти нас в аэропорт. В голове плавала грязная пена с мелким бытовым мусором, как на озерах в августе. Когда мы остановились в очередной пробке, Васька всхлипнула:

– Мы самые несчастные женщины во вселенной...

– Самыми несчастными мы будем, если опоздаем на самолет. И Гарик нас убьет. Каким-нибудь чудовищно жестоким способом.

Васька задумалась, очевидно, вспоминая самые изощренные способы, потом добавила:

– К тому же у меня на носке дырка...

– Разве это несчастья? – флегматично пожал плечами Миша. – Вот моя знакомая, красивая женщина, эксперт по экономике, собралась замуж. За шведа. Владельца маленького заводика по производству кошачьих консервов. И что вы думаете? За месяц до свадьбы случилось массовое отравление вонючих шведских кошек. Его обвинили, что он перерабатывал на консервы содержимое шведских помоек. И посадили на десять лет. Ольга, конечно, в истерике. Тем более она кошек любит... Года через два собралась замуж опять же за приличного человека, главного экономиста «Ундина-банка». Назначили день свадьбы. И что? Полетел в гости к брату в Улан-Удэ. Там происходит с ним какая-то судьбоносная встреча с настоятелем буддийского монастыря, и он уходит в монахи. Скоропостижно. Ольга в шоке. Представляете, был любимый мужчина, а стал буддийский монах. Хотя, с другой стороны, есть гипотеза, что он просто ввязался в финансовую аферу с какими-то государственными структурами и сбежал, чтобы в тюрьму не сесть. А Ольге уже за тридцать. Ей ребенок нужен. И вот знакомится с одним евреем на конференции. Прекрасный человек, кошек любит, в монастырь не собирается. Правда, живет в Израиле. Но раз уж такое дело, любовь, готов переехать в Москву.

– И что, полетел в Москву, и самолет рухнул? – осторожно спросила я, пытаясь справиться с похмельными спазмами.

– Хуже, – хмыкнул Миша, – пока он собирался, Израиль начал войну с Ливаном. Границы закрыты, объявлена мобилизация в семьдесят два часа...

– А она?

– А она попросилась на израильский фронт медсестрой. Если, говорит, его ранят, я его смогу выхаживать. А пока она собиралась, он и правда в больницу попал.