Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее

— Ну, — говорит он, и это не просьба.

Внутри у меня все сжимается, крепко и резко, глубоко-глубоко. Я кладу свою руку в его.

— Пойдем, — приказывает он, и я следую за ним. Мне страшновато. Желание горячей волной бушует в моей крови, а мои внутренности изнемогают от предвкушения. Наконец-то!

Кристиан останавливается у двери игровой комнаты.

— Так ты уверена в своем решении? — спрашивает он и устремляет на меня взгляд, затуманенный страстью, но чуть встревоженный.

— Да, — шепчу я с робкой улыбкой.

— Назови то, что ты не хочешь делать, — ласково говорит он.

Я сбита с толку таким неожиданным вопросом, и мой мозг лихорадочно подыскивает ответ. Мне приходит в голову только одно.

— Я не хочу, чтобы ты меня фотографировал.

Он замирает и наклоняет голову к плечу; его глаза смотрят задумчиво и жестко.

О черт… Я жду, что он меня спросит, почему не надо. К счастью, не спрашивает.

— Ладно, — бормочет он и, морща лоб, отпирает дверь, встает в стороне и пропускает меня в комнату.

Я чувствую на себе его глаза. Он входит следом и запирает дверь.

Положив коробку с подарком на комод, он достает айпод, включает его, затем делает взмах в сторону музыкального центра на стене. Дверцы из дымчатого стекла бесшумно раздвигаются. Он нажимает какие-то кнопки, и шум поезда метро эхом проносится по комнате. Он убавляет звук; медленный, гипнотический электронный ритм становится приятным фоном. Поет женщина. Я не знаю, кто это, но голос нежный, с хрипотцой, и этот размеренный ритм звучит необычайно… эротично. Господи… Под такую музыку только и заниматься любовью.

Кристиан поворачивает ко мне лицо, а я стою в середине комнаты, у меня бьется сердце, кровь поет в жилах, пульсирует — или мне кажется? — в унисон с соблазнительной музыкой. Он небрежно подходит ко мне и берет меня за подбородок, чтобы я больше не кусала губу.

— Чего ты хочешь, Анастейша? — бормочет он и нежно, скромно целует меня в угол рта, а его пальцы все еще держат меня за подбородок.

— Сегодня твой день рождения, поэтому выбирай ты, — шепчу я.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе и еще сильнее морщит лоб.

— Так что, мы здесь, потому что ты думаешь, что мне хочется быть здесь? — Он произносит это ласково, но сам внимательно глядит на меня.

— Нет, — шепчу я. — Мне тоже хочется здесь быть.

Его взгляд темнеет, делается смелее, когда он оценивает мой ответ. После бесконечно долгого молчания он вновь говорит:

— О, мисс Стил, здесь такой огромный выбор. — В его голосе звучит восторг. — Давай начнем с того, что тебя разденем.

Он тянет за пояс халата, и полы распахиваются, под ними становится видна моя ночная рубашка. Он отходит назад и небрежно садится на подлокотник честерфилдского дивана.

— Сними одежду. Медленно.

Он устремляет на меня чувственный, огненный взгляд.

Я судорожно вздыхаю и плотно сжимаю ляжки. Между ними уже влажно. Моя внутренняя богиня разделась и теперь просит меня сыграть с ней в догонялки. Я спускаю с плеч халат и, не прерывая глазного контакта, легким движением сбрасываю его на пол. Магнетические серые глаза Кристиана горят страстью. Он проводит указательным пальцем по губам и ждет продолжения.

Сняв с плеч тонкие лямки, я несколько мгновений гляжу на любимого мужчину, потом гибким движением тела сбрасываю рубашку. Она мягко соскальзывает с моего тела и растекается шелковой лужицей у моих ног. Теперь я стою голая и ох-какая-готовая.

Кристиан медлит, и я любуюсь искренним восхищением и плотской страстью, которые отражаются на его лице. Потом он идет к комоду и берет свой серебристо-серый галстук, мой любимый. Поворачивается и, небрежно поигрывая галстуком, протягивает его сквозь сложенные кольцом пальцы и движется ко мне. Я ожидаю приказа протянуть ему руки. Но Кристиан действовал по другому сценарию.

— По-моему, вам не мешает одеться, мисс Стил, — бормочет он.

Он надевает мне на шею галстук и медленно, но искусно завязывает его узлом, кажется, виндзорским. Когда он затягивает узел, его пальцы прикасаются к моему горлу, и меня пронзает электричество, я ахаю. Он оставляет конец галстука длинным-предлинным, до моего лобка.

— Сейчас вы выглядите превосходно, мисс Стил, — говорит он и нежно целует меня в губы.

Поцелуй слишком беглый, я хочу большего, желание поднимается спиралью по моему телу.

— Что мы будет с тобой делать дальше? — говорит он, берется за галстук и резко тянет за него, так что я поневоле падаю в его объятия. Его руки погружаются мне в волосы, запрокидывают мою голову, и теперь он целует меня по-настоящему, крепко — его язык неистово вторгается в мой рот, а рука гладит мои ягодицы. Оторвавшись от меня, он тяжело дышит и страстно смотрит на меня с высоты своего роста своими прекрасными глазами, которые теперь стали свинцового цвета. Он отрывается от меня, а я горю от страсти, жадно хватаю ртом воздух и утрачиваю всякую связь с реальностью. Уверена, губы после такого натиска распухнут.

— Повернись, — ласково приказывает он, и я подчиняюсь.

Он распускает мои волосы, завязанные на затылке, и быстро заплетает их в косу. Тянет за нее. Моя голова запрокидывается.

— Какие у тебя роскошные волосы, Анастейша, — мурлычет он и целует мое горло. По спине бегут мурашки. — Слушай, ты ведь помнишь: тебе достаточно сказать «стоп». Договорились?

Я киваю, закрыв глаза, и наслаждаюсь нежностью его губ. Он снова поворачивает меня лицом к себе и берется за конец галстука.

— Пойдем.

Дергая за галстук, он ведет меня к комоду, где лежат отобранные мною «игрушки».

Он берет затычку.

— Анастейша, эта пробка слишком велика. Ты ведь анальная девственница, и сейчас она едва ли тебе понравится. Лучше мы начнем вот с этого.

Он показывает мне свой мизинец. Я в шоке. Пальцы, там? Он ухмыляется, а мне приходит на ум неприятное воспоминание об анальном фистинге, который упоминался в контракте.

— Просто мизинец — один-единственный, — ласково говорит он.

Опять эта его жутковатая способность читать мои мысли. Я испуганно гляжу в его глаза. Как он это делает?

— Такие зажимы чересчур суровые. — Он показывает мне зажимы для сосков. — Мы их заменим.

Он выбирает другую пару, похожую на огромные черные шпильки для волос со свисающими с них мелкими гагатовыми блестками.

— Они регулируются, — объясняет Кристиан. Я слышу в его голосе искреннюю заботу.

Широко раскрыв глаза, я гляжу на него. Он мой ментор в области секса и знает обо всем этом гораздо больше, чем я. Я хмурюсь. Он знает больше моего почти обо всем на свете… за исключением кулинарии.

— Понятно? — спрашивает он.

— Да, — хриплю я пересохшим ртом. — Может, ты мне скажешь, что намерен делать?