Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее

Не знаю, сколько прошло времени. Мы ничего не слышим. Конечно, тишина — тоже хорошо, лучше, чем выстрелы. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, я хожу по фойе и разглядываю висящие на стенах картины.

Я никогда прежде не обращала на них внимания: все это предметная живопись, религиозная — мадонна с младенцем. Всего там шестнадцать картин. Как странно. Кристиан ведь неверующий, кажется. Вся живопись в большом зале абстрактная — а эти картины совсем другие. Впрочем, долго я возле них не задерживаюсь. Где же Кристиан?

Я гляжу на Сойера, он бесстрастно смотрит на меня.

— Что там происходит?

— Никаких новостей, мисс Стил.

Неожиданно шевелится дверная ручка. Сойер мгновенно поворачивается и выхватывает пистолет из кобуры, висящей на плече.

Я застываю. В дверях появляется Кристиан.

— Все чисто, — сообщает он и хмурится на Сойера. Тот немедленно убирает оружие и отходит назад, пропуская меня внутрь.

— Тейлор перебдил, — ворчит Кристиан, протягивая мне руку.

Я стою, разинув рот, не могу пошевелиться и впитываю каждую его маленькую черточку: непослушные волосы, морщинки вокруг глаз, волевую челюсть, расстегнутые верхние пуговки на рубашке. Мне кажется, что он постарел на десять лет. Кристиан озабоченно глядит на меня; его глаза потемнели.

— Все в порядке, детка. — Он подходит ко мне, обнимает и целует в макушку. — Пойдем, ты устала. Ляжешь.

— Я так волновалась, — лепечу я, млея в его объятьях и вдыхая его сладкий-пресладкий запах.

— Знаю. Мы все тревожились.

Сойер исчез, вероятно, прошел в квартиру.

— Честно говоря, мистер Грей, ваши бывшие подружки очень утомительны, — сердито замечаю я. Кристиан усмехается.

— Да. Верно.

Взяв меня за руку, он идет через холл в большой зал.

— Тейлор и его помощники проверяют сейчас все шкафы и кладовые. Только я не думаю, что она здесь.

— Что ей тут делать? — недоумеваю я.

— Верно.

— Как она могла войти сюда?

— Я не вижу такой возможности. Но Тейлор иногда проявляет чрезмерную бдительность.

— Вы уже искали в твоей игровой комнате? — спрашиваю я шепотом.

Кристиан бросает на меня быстрый взгляд и морщит лоб.

— Да, она заперта, но мы с Тейлором ее проверили.

Я набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю — очистительное упражнение.

— Может, ты хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает Кристиан.

— Нет. — Меня наполняет свинцовая усталость: я ужасно хочу лечь и уснуть.

— Пойдем, я уложу тебя в постель. У тебя утомленный вид. — В его глазах я вижу нежность.

Я хмурюсь. Он тоже ляжет со мной? Или хочет спать один?

Я с облегчением вижу, что он ведет меня в свою спальню. Я кладу сумочку на комод и раскрываю ее. Там белеет послание миссис Робинсон.

— Вот. — Я протягиваю его Кристиану. — Если хочешь, прочти. Я не буду на него отвечать.

Кристиан быстро прочитывает письмо. На его челюсти напрягаются желваки.

— Не знаю, какие пробелы она может заполнить, — пренебрежительно фыркает он. — Я должен поговорить с Тейлором. Давай я расстегну молнию на твоем платье.

— Ты сообщишь в полицию насчет автомобиля? — спрашиваю я.

Он убирает в сторону мои волосы. Его пальцы нежно гладят мне спину, потом тянут вниз бегунок молнии.

— Нет, я хочу обойтись без таких мер. Лейле требуется помощь, а не карающая рука полиции. Мы просто должны удвоить наши усилия и найти ее. — Он наклоняется и ласково целует меня в плечо.

— Ложись, — приказывает он и уходит.

Я лежу, гляжу в потолок и жду его возвращения. За прошедший день так много всего случилось, так много нужно обдумать. С чего начать?..

Я резко просыпаюсь и не сразу понимаю, где я. Неужели я заснула? В слабом свете, проникающем сюда через приоткрытую дверь, я вижу, что Кристиана рядом со мной нет. Где же он? Я обвожу глазами комнату. В изножье кровати стоит какая-то тень. Женщина?

Одетая в черное? Трудно сказать.

Еще не до конца проснувшись, я протягиваю руку и включаю ночник, потом опять бросаю взгляд на изножье. Там никого нет. Я трясу головой. Мне все это померещилось? Приснилось?

Я сажусь и обвожу глазами спальню. Мне становится жутковато — но я тут совершенно одна.

Я провожу ладонью по лицу. Который час? Где Кристиан? На будильнике — пятнадцать минут третьего.

Слезаю с кровати и иду на его поиски, сбитая с толку разыгравшимся воображением. Мне уже мерещится всякая ерунда. Должно быть, реакция на драматические события минувшего вечера.

Зал пустой. Его освещают лишь три подвесные лампы над баром. Но дверь в кабинет приоткрыта, и я слышу, как Кристиан разговаривает по телефону.

— Я не понимаю, почему ты звонишь в такой поздний час. Мне нечего тебе сказать. Ну, впрочем, ответь мне ты… Тебе не надо было передавать письмо.

Я неподвижно стою возле двери и, сгорая от стыда, подслушиваю. С кем это он говорит?

— Нет, ты послушай. Я просил тебя, а теперь приказываю. Оставь ее в покое. У вас с ней нет ничего общего. Понятно?

Он говорит сердито и агрессивно. Я хочу постучать в дверь, но не решаюсь.

— Я знаю. Но я серьезно говорю, Элена. Оставь ее в покое, мать твою. Или мне нужно повторять это несколько раз? Слышишь меня?.. Ладно. Спокойной ночи. — Он швыряет телефон на стол.

Ох, черт! Я робко стучусь в дверь.

— Что? — рычит он, и мне хочется убежать и спрятаться.

Он сидит за столом, уронив голову на руки. Поднимает голову, и суровое выражение лица сразу смягчается, когда он видит меня. В глазах читается настороженность и такая ужасная усталость, что у меня сжимается сердце.

Он озадаченно моргает и обводит меня взглядом с головы до ног. Я явилась в его майке.

— Тебе больше подходят атлас или шелк, Анастейша, — шутит он. — Но даже в моей майке ты прелестна.

Ах, какой неожиданный комплимент.

— Я соскучилась без тебя. Пойдем спать.

Он медленно встает со стула, все еще одетый в белую рубашку и костюмные брюки. Теперь его глаза сияют и полны обещания… хотя в них видна и грусть. Он стоит передо мной, устремив на меня пронзительный взгляд, но ко мне не прикасается.

— Знаешь ли ты, что ты значишь для меня? — спрашивает он. — Если по моей вине с тобой что-нибудь случится…

Его голос обрывается, на лице — болезненная гримаса. Он выглядит таким беззащитным, он боится за меня…

— Ничего со мной не случится, — заверяю я его ласковым голосом и глажу его по лицу, провожу пальцами по щетине на щеке. Она неожиданно мягкая на ощупь. — Как быстро у тебя растет борода, — шепчу я, не в силах убрать из своего голоса восхищение этим красивым, испорченным мужчиной, который стоит передо мной.

Я провожу пальцем по контуру его нижней губы, потом веду пальцы вниз по его горлу, к полустертой красной черте у основания его шеи. Он глядит на меня сверху с приоткрытыми губами и все еще не дотрагивается до меня. Я веду пальцем по этой черте, он закрывает глаза. Его спокойное дыхание делается неровным. Мои пальцы замирают у бортика рубашки, и я берусь за ближайшую застегнутую пуговицу.