Юрий Поляков - Убегающий от любви (сборник)

Теперь же от былых имперских времен осталась только одна стадная многочисленность делегаций, но пьют уже где попало, а депутаты демократической ориентации еще и норовят наблевать в нагрудный карман своему зарубежному коллеге. Привозят же с собой эти шумные официальные оравы всего-навсего деревянные макеты гениальных задумок прошлого, забракованных когда-то высокими и тупыми комиссиями. Привозят и безбожно врут об успешных испытательных полетах, выпрашивая, как цыгане, инвестиции и подачки под обещания продать все секреты. Я даже иногда думаю, что же у нас в России закончится раньше: полезные ископаемые или бесполезные секреты?

Но в последние годы появилась одна, прежде неведомая традиция. Официальную делегацию возглавляет обычно замухрышка, вроде Братеева, а в самый разгар выставки появляется настоящая шишка со свитой, напоминающей по количеству дармоедов похоронную процессию за гробом рок-звезды. Организаторы авиасалонов теряются в догадках, как принимать неофициально свалившихся им на голову заоблачных российских чиновников. А русские конструкторы, покорные от многодневного пьянства, выстраиваются вдоль своих достижений и с холопскими ужимками жалуются залетному начальству на нехватку денег и тихое умирание отечественной авиации.

— Уж прямо и умирает? — качает обычно головой высокий гость. — Вон сколько добра наволокли!

Людям с хорошим пищеварением любая смерть, в том числе и авиации, кажется надуманной проблемой. Они в Кремле вообще, наверное, спохватятся, когда в Замоскворечье заколосится сельхозкооператив имени Десятого всекитайского партсъезда. Но нет худа без добра: в России-то им недосуг заняться проблемами авиации, а в Лондоне или Париже из них, позирующих перед телекамерами, иной раз и удается выудить какое-нибудь обещание, вроде: «Ладно, разберемся!»

На сей раз в Ле Бурже прибыл Второй Любимый Помощник Президента России — высокий, по-теннисному подтянутый, твердолицый человек лет пятидесяти. Он давно уже ездил за границу без жены, которая безвылазно сидела дома и стерегла, как он любил выразиться, домашний очаг, чтобы в старости было на чем щи подогреть.

Вообще-то помощника звали Владимиром Георгиевичем, но за глаза именовали попросту «Оргиевичем». И совсем даже не случайно. В какую бы часть света ни отправлялся Второй Любимый Помощник, опережая его, по спецсвязи летело закодированное по всем шифровальным правилам и обладающее семнадцатью степенями защиты указание организовать к приезду высокого гостя «хорошенькую бордельеру». Оргиевич в свои пятьдесят был полон мужских и государственных сил, а полноценную ночную гульбу переносил с легкостью студента, до утра зубрившего сопромат.

Понятное дело, заботы по организации сексуального досуга Второго Любимого Помощника поручались российским послам. Поначалу, конечно, находились и такие, что пытались возражать, даже возмущаться. Но им резонно отвечали:

— В ЦК КПСС пожалуйтесь! — и добавляли: — Если не можете организовать такую малость, то на хрен вы вообще нужны здесь державе!

И тогда седовласые дипмужи, возросшие еще под сенью легендарного Мистера «НЕТ» со странной фамилией Громыко, вызывали сотрудников помоложе и, отводя глаза в сторону, давали задание по организации «бордельеры».

— Так нужно… для России! — объясняли они.

Юные дипломаты, особенно карьерные, не прошедшие комсомольскую школу времен позднего застоя, частенько проваливали такие мероприятия — и это уже стоило места двум послам, отправленным на преподавательскую работу, вероятно, с тайным расчетом, что, обжегшись, они введут-таки в МГИМО спецкурс по организации и проведению «хорошеньких бордельер» для высоких московских гостей.

Наш посол во Франции, к счастью для себя, накануне уехал в отпуск. На дипломатическом хозяйстве остался временный поверенный, бывший полковник внешней разведки — юркий седовласый губастик в огромных очках, с трудом удерживающихся на красной лоснящейся носопырке. Боясь, как огня, преподавательской работы, за день до прибытия высокого гостя он специально приехал на выставку, подошел к стенду «Аэрофонда» и отозвал меня в сторону:

— Павлик, вся надежда на тебя! Найди девочек…

— А мальчиков не надо?

— Таких указаний не было… — растерялся он. — А что, есть информация?

— Шучу. Это Третий Любимый Помощник «голубой», как яйца дрозда, а Оргиевич — нормальный мужик!

— Ну и шутки у тебя! Значит, девочек… И лучше русских, их тут много по ночным клубам пляшет. Местных не надо — они нас сразу прессе сдадут… Еще и сами опишут, жоржсандки хреновы! Да, чуть не забыл — ужин тоже тебе придется оплатить… Сам знаешь, как посольства теперь финансируются — скрепки купить не на что!

— А что я с этого буду иметь?

— Лично представлю тебя Оргиевичу!

— Мало. Знаете, во сколько мне влетит эта «бордельера»?

— Что еще?

— Братеева там быть не должно!

— Ну ты и мстительный.

— Козлов надо наказывать.

— Согласен.

Познакомиться в непринужденной обстановке с самим Вторым Любимым Помощником — о чем еще можно мечтать! Человек, удачно выпивший вместе с десятым клерком, который в администрации Президента промокашки носит, получает иной раз возможность заработать столько, что и отдаленные потомки не будут знать, куда еще засунуть наследственную зелень. А тут сам Оргиевич!

Но, пораскинув мозгами, на организации «бордельеры» я решил еще и заработать. К стенду «Аэрофонда» уже несколько раз подходил французский хмырь, обсыпанный перхотью, как конфетти. Он имел в России серьезные интересы, разнюхал о предстоящем визите Оргиевича и все выпытывал, когда тот должен посетить авиасалон. Я навел справки и выяснил, что хмырь был чуть ли не последним Бурбоном, наследником французского престола, и славился деловыми связями, а также грандиозными пьянками, которые регулярно устраивал в своей огромной квартире на Елисейских Полях. Я заслал к нему Катерину. Бурбон не только согласился полностью профинансировать «бордельеру» у себя в квартире, но и предложил мне сто тысяч франков за посредничество. Возможность нажраться и покуролесить в обществе Второго Любимого Помощника, попутно решив деловые вопросы, стоит дорого!

С прикомандированным ко мне советником по культуре мы объехали лучшие ночные клубы и отобрали дюжину танцовщиц — милых, изящных дев с крупами нежными, как шелк, и твердыми, как курс на рыночную экономику. Мы брали только «экстра-класс» и никого из серии: «Мужчина, не хотите ли познакомиться с моей киской?» Эх, вот почему, как верно заметил Серега Таратута, нет женщин в русских селеньях — они все давно в парижских и гамбургских борделях.

Проинспектировать девушек я поручил Катерине, еще злой после подлого поведения Антуана и ночного исполнения роли Жанны д’Арк. Получив от временного поверенного общее представление о сексуальных пристрастиях Помощника, она осмотрела девиц с дотошной ненавистью эсэсовки, отбирающей славянок для господ офицеров.