Марк Леви - Первая ночь

Рано утром другой монах выводит меня из комнаты на галерею под аркадами, через каждые десять метров здесь расположены большие классы, где проходит обучение послушников. Похоже на какой-нибудь религиозный колледж в старой доброй Англии; миновав еще одно крыло гигантского четырехугольника, мы входим в пустую, без мебели, комнату.

Я на несколько часов остаюсь один. Окно выходит во внутренний двор монастыря. Выглядываю и вижу странное представление: звучит полдневный удар гонга, и примерно сотня монахов колоннами выходят из дверей, усаживаются на землю на равных расстояниях друг от друга и замирают. Не могу удержаться и воображаю, что одна из фигурок в монастырском одеянии — моя Кейра. Если воспоминания о пережитом прошлой ночью реальны, она должна скрываться где-то в этом храме — возможно, в этом дворе, среди собравшихся на молитву тибетских монахов. Зачем ее здесь держат? Я думаю лишь о том, как забрать ее и увезти подальше.

На полу возникает полоска света, я оборачиваюсь: на пороге монах и послушник. Я не верю своим глазам.

У тебя на лбу длинный шрам, нисколько тебя не уродующий. Я хочу обнять тебя, но ты делаешь шаг назад. Твои волосы коротко острижены, лицо ужасно бледное. Смотреть на тебя, не имея возможности прикоснуться, — худшее из наказаний, ощущать твою близость и не сметь прижать к груди, сжать в объятиях — невыносимо жестокая пытка. Ты смотришь, не отводя взгляда, но не позволяешь приблизиться, словно время объятии миновало, твоя жизнь пошла иным путем и мне в ней нет места. Твои слова ранят еще сильнее, чем отстраненность.

— Ты должен уйти отсюда, — бесцветным голосом шепчешь ты.

— Я пришел забрать тебя.

— Я ни о чем тебя не просила, ты должен уйти и оставить меня в покое.

— А твои раскопки, а остальные фрагменты… можешь отречься от нас, но не от своего дела!

— Это теперь не важно, сюда меня привел мой кулон, здесь я нашла куда больше, чем искала во внешнем мире.

— Я тебе не верю; твоя жизнь не здесь, не в этом монастыре на краю света.

— Вопрос перспективы, земля круглая, тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было другому. Что до моей жизни — я едва не лишилась ее по твоей вине. Мы не понимали, что делаем. Второго шанса не будет. Уходи, Эдриен!

— Не раньше, чем сдержу данное слово. Я поклялся отвезти тебя в долину Омо.

— Я не хочу! Возвращайся в Лондон или куда хочешь, только подальше отсюда.

Ты накинула капюшон, опустила голову и медленно пошла прочь, но на пороге оглянулась и сказала с отстраненным видом, кивнув на рюкзак:

— Твои вещи выстирали. Можешь здесь переночевать, но завтра утром ты должен уехать.

— А Гарри? Ты и от него отрекаешься?

По твоей щеке скатилась слеза, и я понял безмолвный призыв.

— Та маленькая дверь, выходящая в ров, — спросил я, — через которую ты выходишь ночью к реке, где она находится?

— В подземелье, прямо под нами, но не ходи туда, умоляю.

— Когда ее отпирают?

— В 23.00, — отвечаешь ты и уходишь.

Остаток дня я провел взаперти в этой комнате, где снова обрел тебя, чтобы тут же потерять. Остаток дня я кружил по ней как помешанный.

Вечером за мной явился монах. Он повел меня во двор: послушники завершили последнюю молитву, и мне позволили подышать воздухом. На улице свежо, и я понимаю, что ледяная ночь будет верным стражем тюрьмы. Я по опыту знаю, что пересечь долину ночью и не замерзнуть невозможно, но, каким бы ни был риск, решение необходимо найти.

Я пользуюсь возможностью оглядеться. Помещения монастыря расположены на двух этажах, вернее, на трех, если считать упомянутое Кейрой подземелье. Во внутренний двор выходят двадцать пять окон. Высокие аркады обрамляют нижний этаж. На каждом углу — крутая каменная лестница. Я считаю шаги. Добраться до одной из лестниц от двери моей камеры можно за пять-шесть минут. если никто не встанет на пути.

Съев ужин, я ложусь на циновку и притворяюсь спящим. Мой охранник почти сразу начинает громко храпеть. Дверь не заперта, никому не придет в голову покинуть это место ночью.

Галерея пуста. Монахи, несущие стражу на крыше, увидеть меня в темноте не могут. Я крадусь вдоль стен.

На часах 22.50. Если Кейра назначила мне встречу, если я правильно истолковал ее послание, у меня есть десять минут, чтобы пробраться в подземелье и найти дверцу, которую видел накануне, когда прятался в лесу.

22.55, я у лестницы. Путь к ней преграждает дверь, закрытая на тяжелый крюк. Нужно бесшумно его откинуть — рядом, в комнате, спят два десятка монахов. Дверь скрипит на петлях, я слегка приоткрываю ее и протискиваюсь в щель.

На ощупь спускаюсь в темноте по стертым, скользким каменным ступеням, с трудом удерживая равновесие и не имея ни малейшего понятия о том, какое расстояние отделяет меня от монастырских подземелий.

Светящиеся стрелки часов приближаются к одиннадцати. Наконец я чувствую под ногами мягкую землю; в нескольких метрах от меня на стене горит большой факел, освещая проход. Чуть дальше я замечаю следующий и начинаю пробираться вперед. Внезапно за спиной раздается шорох, я резко оборачиваюсь и замечаю у себя над головой выводок летучих мышей. Они то и дело задевают меня крыльями, их тени трепещут на стенах. Нужно торопиться, уже пять минут двенадцатого, я опаздываю, но все еще не нашел дверь. Неужели выбрал неправильное направление?

«Второго шанса не будет», — сказала Кейра. Нет, я не мог ошибиться, только не сейчас.

Меня хватают за плечо и тянут за собой. Укрывшись в нише, Кейра обнимает меня, крепко прижимает к себе.

— Боже, как мне тебя не хватало, — шепчешь ты.

Я молча обхватываю твое лицо ладонями, и мы целуемся. У этого долгого поцелуя вкус земли и пыли, соли и пота. Ты кладешь голову мне на грудь, я глажу тебя по волосам, и ты плачешь.

— Ты должен уйти, Эдриен, должен, должен, мы оба в опасности. Меня должны считать мертвой, иначе твоя жизнь будет под угрозой; если о твоем присутствии здесь и нашей встрече узнают, они тебя убьют.

— Монахи?

— Нет, — всхлипываешь ты, — они наши союзники, они спасли меня, выловили из Хуанхэ, выходили и прячут. Я говорю о тех, кто хотел нас убить, Эдриен, они не отступятся. Не знаю, что мы им сделали и за что нас преследуют, но они пойдут на все, лишь бы не дать нам продолжить поиски. Если им станет известно, что мы снова вместе, они обязательно найдут нас. Тот лама, которого мы встретили, помнишь, он еще смеялся, узнав о наших поисках белой пирамиды, именно он вытащил нас из беды… и я дала ему обещание.

Афины

В дверь позвонили, и Айвори вздрогнул от неожиданности. Коридорный вручил ему срочный телекс, пояснив, что кто-то позвонил портье и попросил немедленно передать это послание. Айвори вскрыл конверт только после ухода молодого человека.