Марк Леви - Первая ночь

Лондон

Мы вышли из дома на рассвете. Кейра задремала в такси, и мне пришлось растолкать ее, когда машина остановилась перед Хитроу.

— Мне все меньше и меньше нравится летать, — сказала она, когда самолет начал разгоняться на взлет.

— Досадная помеха для путешественницы. Ты что, хочешь добираться до Крайнего Севера пешком?

— Есть еще корабли…

— Зимой?

— Дай мне поспать.

В Глазго была трехчасовая остановка. Я хотел показать Кейре город, но погода не слишком благоприятствовала прогулке. Кейра беспокоилась, как мы будем взлетать в таких погодных условиях. Небо почернело, тучи затянули горизонт. Время шло, вылеты откладывались, пассажиров просили набраться терпения. Сильная гроза обрушилась на взлетную полосу, и большинство рейсов отменили, но наш номер все еще горел на табло.

— Каковы шансы, что этот старик нас примет? — спросил я, выходя из буфета.

— А каковы шансы долететь целыми и невредимыми до Шетландских островов? — вопросом на вопрос ответила Кейра.

Гроза ушла. Бортпроводница пригласила нас на посадку, и Кейра без всякой охоты ступила на трап.

— Смотри, — сказал я, указывая пальцем на просвет в иллюминаторе, — мы пройдем там и минуем непогоду.

— А этот твой просвет проводит нас на посадку?

Положительным моментом пятидесятипятиминутной тряски стало то, что Кейра не отпускала мою руку.

Мы прилетели на Шетландский архипелаг в середине дня под проливным дождем. В агентстве мне посоветовали арендовать машину в аэропорту. Мы проехали шестьдесят миль по дороге, петлявшей по равнинам, где паслись стада овец. Животные дни напролет гуляли на ноле, и фермеры метили своих овец разными цветами, чтобы отличить их от соседских. Эти пятна чудесно контрастировали с серыми небесами. В Тофте мы сели на паром до Улсты, маленькой деревушки на восточном побережье Елла. На остальной части острова люди жили на хуторах.

Я заказал для нас «бэд-энд-брекфаст» в Берраво — судя по всему, единственном на острове подобии гостиницы.

«Бэд-энд-брекфаст» оказался фермой, где сдавали комнату редким туристам.

Елл — один из островков на краю света, песчаная равнина длиной тридцать пять километров и шириной не больше двенадцати. Население — девятьсот пятьдесят семь человек, каждое рождение, как и каждая смерть, серьезно меняет демографию этих мест. Выдры, серые тюлени и арктические крачки составляют основную фауну острова.

Давшая нам приют фермерская чета оказалась вполне симпатичной, если не считать того, что из-за акцента я далеко не все понимал. Ужин подавали в 6 и 7 вечера, комната освещалась двумя свечами. Ставни хлопали на ветру, лопасти ржавого ветряка скрипели в ночи, дождь бил по стеклам. Кейра прижалась ко мне, но любовью мы этим вечером не занимались.

Проснулись мы ни свет ни заря, и я порадовался, что накануне мы легли так рано. Блеяли овцы, хрюкали свиньи, кудахтали куры, недоставало только мычания коровы, но яйца, бекон и овечье молоко, которые нам подали на завтрак, оказались фантастически вкусными. Фермерша спросила, что привело нас на Елл.

— Мы приехали к антропологу, который несколько лет назад поселился на острове. Его зовут Ян Торнстен, вы с ним знакомы? — спросила Кейра.

Фермерша пожала плечами и вышла из кухни. Мы озадаченно переглянулись.

— Вчера ты спросила, каковы шансы на то, что этот тип захочет нас принять. Готов понизить ставки, — шепнул я.

Позавтракав, я направился в хлев — нанести визит мужу нашей фермерши. Па вопрос о Яне Торнстене он скривился:

— Он вас ждет?

— Вообще-то нет.

— Значит, встретит вас выстрелом из ружья. Голландец — мерзкий тип, одиночка, ни с кем не общается. Раз в педелю приходит в деревню за покупками, но ни с кем не разговаривает. Два года назад у фермеров, что живут с ним по соседству, возникли проблемы. Жена родила ночью, и не все прошло гладко.

Нужно было ехать за доктором, а у мужа не заводилась машина. Парень отправился за помощью, шел километр под дождем, а голландец начал налить в него из карабина. Ребенок не выжил. Этот мужик — просто гад! На кладбище за его гробом пойдут только кюре да столяр.

— А почему столяр?

— Да потому, что он хозяин катафалка и лошади.

Я передал Кейре наш разговор, и мы решили прогуляться по берегу и придумать план, как подобраться к Торнстену.

— Я пойду одна, — объявила Кейра.

— И речи быть не может!

— В женщину он стрелять не станет, я для него не опасна. Знаешь, на островах вечно придумывают истории о соседях-негодяях. Не думаю, что этот человек такое чудовище, как нам его описали. Я знаю многих, кто обстрелял бы чужака, заявившегося ночью с неожиданным визитом.

— Странные у тебя знакомства!

— Подвезешь меня к границам его владений, а дальше я пойду пешком.

— Ни за что!

— Он меня не тронет, точно тебе говорю. Обратного полета я боюсь куда больше, чем Торнстена.

Мы шли вдоль скал и диких бухточек и продолжали спорить. Кейра пришла в восторг от выдры, которая нисколько нас не испугалась и целый час бежала следом, держась на некотором отдалении. Дул холодный ветер, но дождя не было, так что прогулка вышла приятная. Потом мы встретили возвращавшегося с рыбалки мужчину и спросили у него дорогу.

— Куда вам надо? — буркнул он себе в бороду с чудовищным, еще хуже, чем у наших хозяев, акцентом.

— В Берраво.

— Это в часе ходьбы, в обратную сторону, — бросил он и пошел прочь.

Кейра побежала следом.

— Здесь красивые места, — сказала она.

— Кому что нравится, — ответил он.

— Зимы здесь, наверное, суровые, — продолжила Кейра.

— Не устали от банальностей? Мне пора готовить ужин.

— Господин Торнстен?

— Не знаю никого с таким именем, — буркнул он, ускоряя шаг.

— Что-то не верится, ведь на острове живет немного народу.

— Верьте во что хотите и отстаньте от меня. Вы спросили дорогу… Развернитесь и идите в обратную сторону.

— Я археолог. Мы приехали издалека, специально ради встречи с вами.

— Мне плевать, археолог вы или ботаник, я не знаю никакого Торнстена.

— Прошу вас, уделите мне несколько часов, я читала ваши работы о крупных миграциях эпохи палеолита, и мне совершенно необходимы кое-какие пояснения.

Мужчина остановился и смерил Кейру взглядом:

— Вы похожи на зануду, а я не люблю, когда меня достают.

— А вы похожи на гнусного сварливого старика.

— Не стану спорить, — улыбнулся собеседник Кейры, — лишний повод не сводить со мной знакомство. На каком еще языке вам объяснить, чтобы вы оставили меня в покое?

— Попробуйте на голландском! Не думаю, что в этом глухом углу у многих такой же акцепт, как у вас.

Он повернулся к Кейре спиной и пошел прочь, но она снова его догнала: