Дороти Херст - Закон волков

— Ты что, не понимаешь? — взволнованно перебил ее Аззуен, мы даже остановились. — Она наверняка права! Вот почему легенды бессмысленны! Неужто Долину закрыли от мира лишь для того, чтобы мы не подходили к людям? Когда волки стали дружить с людьми — почему праматерь Небо не истребила всех, как угрожала? А ведь Рисса не на шутку рассердилась, когда я об этом спросил. — Аззуена даже трясло от возбуждения. — Вся история мне казалась нелепой, и теперь я знаю почему. Верховные волки наверняка что-то утаивают.

Мы втроем стояли на тропинке, глядя вслед удаляющимся людям; я еще раз подробно вспоминала рассказ старой женщины. А вдруг она права, что тогда?

— В стае говорить об этом нельзя, — предупредила Марра. — Хотя бы до тех пор, пока не узнаем больше.

— Правильно, — согласилась я.

— Мы поможем тебе улизнуть на Большой Разговор, — пообещал Аззуен.

— А ты расскажешь нам, что удастся вызнать, — добавила Марра. — Тогда и решим, как действовать.

— Да, — кивнула я нехотя. Мне не хотелось впутывать Аззуена с Маррой в дела, которые могли привести к неприятностям. — Хорошо.

Тали с Бреланом нашли клочок поля, где с травы стаял снег и земля уже подсохла; мы подошли к ним. Тали села и протянула ко мне руки — когда я, стряхнув с себя тяжкие мысли, улеглась рядом, она положила голову мне на спину. Удивительно, как я соскучилась по своей девочке.

Аззуен с Бреланом растянулись на земле поблизости, Марра уютно свернулась между нами. Тлитоо, задержавшийся в хижине позже всех, перепорхнул через поле и сел у моих ног.

— Я улетаю. Вернусь как смогу. Дождись меня.

— Ты куда? — Его присутствие стало уже привычным.

— Далеко, — отрезал он. — За край Долины. Не наделай без меня глупостей.

Ворон поднял крылья.

— Подожди! — возмутилась я.

— Я не обязан сидеть рядом с тобой только потому, что у тебя нет крыльев, — раздраженно каркнул Тлитоо. — Не можешь летать — я тут ни при чем. Мне пора.

Тлитоо вспорхнул и полетел к горам. Вскоре он превратился в мелкую точку, а затем и вовсе исчез. Я вздохнула. Угадывать, что за мысли бродят в его вороньем мозгу, было бесполезно.

Тали прижалась ко мне теснее. У меня чесался левый бок, но я не двинулась, чтобы ее не беспокоить: мне нравилось ощущать тепло ее тела, и удары сердца, и дыхание…

— Вот потому я и хожу через реку, волчица. То есть Серебряная Луна, — поправилась она робко. Новое прозвище мне нравилось: оно значило почти то же, что мое имя. — Да, порой мне страшно, однако куда денешься: бабушка уже стара и не может ходить. А ведь она криана, духовный вождь нашего племени; когда вырасту, я займу ее место.

Я сочувственно ткнулась в девочку носом. Многие из волков тоже боятся переплывать реку, но охотник должен преследовать добычу, куда бы она ни бежала. Вот и Тали преодолевает страх, чтобы исполнить долг…

— Будь по-другому, я сейчас жила бы с ней, — доверительно продолжила она. — Халин, наш вождь, этого не хочет. Он говорит, бабушка глупая и не понимает жизни. Крианы всегда селились вместе с племенем, а теперь вожди их не терпят и утверждают, что крианы не дают им вволю охотиться.

Пока девочка говорила, Брелан поднялся и беспокойно ходил по поляне, то и дело гневно вбивая в землю тупой конец палки, на которую опирался как на третью ногу.

— Халин боится, что криана угрожает его власти, — бросил юноша. — Так сказал отец после совета племени.

Брелан жил в другом племени, на западе нашей территории; путь до Тали отнимал у него полдня. Он хотел взять Тали в спутницы, а Тали говорила мне, что вождь прочит ее своему сыну. Может, потому Брелан и вышагивает так беспокойно…

Тали протянула руку и усадила его рядом с нами. Аззуен улегся на скрещенные ноги юноши, тот запустил пальцы в волчью шерсть, и сердце его забилось спокойнее. Теперь настал черед Марры подняться и ревниво мерить шагами поляну.

— Твой вождь не случайно услал криану за реку, — продолжил Брелан. — Он не хочет, чтобы ты перенимала у бабушки знания и встречалась с волками-крианами.

— Все так, — кивнула Тали. — Не знаю, что и делать. Старый Канлин не запрещал ей жить в племени.

— В молодые годы она не обладала таким могуществом, как сейчас. И Канлин был сильнее Халина.

— Халин — вождь моего племени, Серебряная Луна, — пояснила мне Тали. — Он терпеть не может бабушкиных указаний, особенно когда она велит не убивать дичь — ведь он норовит уничтожить любое зверье. Она говорила, что надо уважать других существ, а он заявил, что она вредит племени, и отправил ее за реку. Коль она так любит волков, то пусть, мол, с ними и живет.

— А если он запретит тебе видеться с крианой? И участвовать в Большом Разговоре? Что тогда? — спросил Брелан.

О Большом Разговоре хотелось узнать подробнее, я даже заскулила от отчаяния: ведь я не умею разговаривать с людьми!..

— Он хочет, чтобы крианом стал его сын, а не я, — тревожно ответила Тали. При упоминании о сыне вождя Брелан застыл на месте. — Я иду на обман. Говорю, что ухожу за травами или шкурками мелких зверей, а сама спешу к бабушке.

Я беспокойно шевельнулась, пытаясь придумать способ задать вопрос.

— Нас учат, Серебряная Луна, что любые существа, кроме человека, либо глупы, либо злобны, — повернулась ко мне Тали. — Медведи, львы и твои собратья считаются плохими, а те, кто пасется на равнине или питается лесными растениями, и вовсе ничего не значат. Нам говорят, что человек должен повелевать всеми, ведь он единственный подчинил себе огонь, сделал орудия и научился строить жилища. Так полагали не всегда. Бабушка еще помнит старые времена, когда крианы следили за тем, чтобы человек не нарушал законов природы и жил в согласии с миром. Однако вожди сейчас делают что захотят — и не любят, когда им противоречат.

— А многие из нашего народа отказываются уходить на зиму, — добавил Брелан, безотчетно зарываясь длинными пальцами в густеющий мех Аззуена. — Мой дядя не понимает, зачем куда-то идти, если так много сил потрачено на постройку жилищ. Он говорит, что, если бы крианы не запрещали охотиться сколько хочешь, не пришлось бы бродить с места на место. Мол, если долго жить одним лагерем и строить больше хижин, то можно стать сильнее других племен и вся добыча на равнине и за ее пределами будет наша.

Мне стало тревожно. Я так и не понимала, почему люди считают себя особенными, не такими, как все. Конечно, и мы не так уж ценим жизнь зверей, которых убиваем, и я соглашусь с дядей Брелана: добыча принадлежит любому, кто может ее поймать, — однако мы знаем, что у зверей есть жизнь. Нам, как и людям, тоже нужны логова, чтобы вырастить щенков, — но кто захочет провести всю жизнь в логове, если есть густая шерсть и силы для перехода?..

— Наверное, такова их расплата за то, что у них мелкие зубы и нет меха, — прошептала Марра, тоже смутившись. Она наконец прекратила ходить взад-вперед и легла на сухой клочок земли в нескольких шагах от нас.