Ирада Вовненко - Влечение. Истории любви

– Без проблем, – ответила Вероника и широко улыбнулась, довольная оказанным доверием.

Лада через какое-то время принесла счет, Вероника поспешно расплатилась и почти выбежала из кафе; времени оставалось мало.

Ну что же, необходимо приобрести излюбленный мужской набор: дорогой коньяк и сдержанный букет: неброские ирисы, декоративный папоротник, темная глянцевая зелень.

Был редкий день. Уже давно в Питере не видели настоящей зимы. Вчерашний снегопад заботливо замел все улицы, как бы стараясь впрок, и передвигаться приходилось с трудом. Но главное – сегодня светило солнце. Яркое, желтое и дерзкое. Словно оно прекрасно понимало свое очевидное великолепие.

Вероника шагала по Невскому и радовалась солнцу, подставляя свои румяные щеки под его поцелуи. Навстречу шли сдержанные питерцы, и никто не скакал на белом коне. Вероника вздохнула и рассмеялась.

В конце концов, можно прекрасно прожить и одной, живет же она, и ничего, или вот ребенка взять в детском доме. А что? Это тоже очень хорошо и правильно.

Миновав трудный в преодолении сугроб, она зашла в дорогую лавку – купить подарочную бутылку «Хеннесси», приятно тяжелую. Неподалеку отыскался классический строгий букет цветов в темно-синих сдержанных тонах.

Завод действительно оказался серьезным и ошеломил бедняжку Веронику своими размерами. Заглядевшись на ровные ряды цехов, Вероника неосторожно зацепила колготки, когда выбиралась из автомобиля. Возвращаться в город за новыми не было ни времени, ни возможности. «Сколько раз я себе говорила, что настоящая женщина должна иметь при себе вторую пару», – расстроенно произнесла она вслух и чуть не заплакала от обиды. Дыра на бедре была довольно большая и уже предательски пустила вниз быстрые нежные стрелки.

Сладкий Бог красоты! Кому не знакомо твое причастие, твоя кровь вкуса вишневого бренди, твоя плоть – венецианская сдоба; на губах остается мельчайшая пудра, она тонко жжет нежные десны, стеклянной пылью раздирает розовое горло, давно скучающее по ромашке и шалфею.

Вероника криво улыбнулась, разорванные колготки отчего-то напомнили, что она не занималась сексом уже более четырех месяцев, после того как окончательно рассталась с юным и эгоистичным красавцем Владимиром, великолепным образчиком самца обыкновенного.

Владимир предпочитал, чтобы она называла его Лодей, и они расстались так же стремительно, как и сошлись. Критически оценивая ситуацию, Вероника записала в блокнот: «Секс без отношений механически скучен, как работа на конвейере. И все».

Вероника горестно вздохнула и все-таки вышла из машины. Если отказаться снять пальто, имитирововав озноб? Да, пожалуй, так она и поступит. Рядом проехал смешной электромобиль, крашенный в ярко-оранжевый цвет; водитель, пожилой рабочий в комбинезоне и вязаной шапке с помпоном, прокричал ей приветливо:

– Ай заблудилась? Может, подвезу куда?

Вероника рассмеялась от удовольствия и, придерживая полы одежд, забралась на транспортное средство:

– Мне к вашему директору надо! – Она постучала в спину пожилого рабочего согнутым пальцем, он обернулся и серьезно кивнул.

До нужного корпуса они добрались за пять минут, и Вероника никогда бы не отыскала его одна, среди многих заводских построек. Дорожки были расчищены, будто бы снег и не шел весь вчерашний день и еще немного ночью.

– А ты хотела бы жить вечно? – пристально глядя ей в глаза, спросил пожилой рабочий, припарковав электромобиль около нарядно оформленного гранитом и мрамором главного подъезда.

Вероника растерянно округлила глаза и отрицательно помотала головой. Неожиданный вопрос.

– И я вот нет, – пожилой рабочий сдал назад и вскоре петлял уже вдалеке, среди газонов, занесенных снегом.

Вероника некоторое время постояла в каком-то недоумении; занятные же здесь люди работают, подумала она и шагнула к высокой двери из дерева красных тонов. Каблук ее синего сапога из тонкой замши застрял в трещине меж серыми бетонными плитами, которыми была вымощена небольшая площадка перед административным зданием.

– Да что же это такое! – выкрикнула в никуда Вероника и дернула ногу, желая высвободить из асфальтового плена.

Жалобно хрустнув, каблук сломался, Вероника покачнулась и упала, не сумев удержать равновесие – все-таки она до обидного мало уделяла внимания именно спорту на пути становления себя как личности.

Сахарный Бог! Каких только молитв не возносят к тебе прихожане твоих храмов из шоколадных плиток, моля тебя об одном и том же, об одном и том же: даровать вечную сладкую жизнь.

Вероника не умела молиться, она в отчаянии рассматривала осколки разбитой нарядной бутылки дорогого «Хеннесси» и блестящие коньячные лужицы на снегу. Что-то нужно было делать, но что? Может быть, позвонить кому-то, но кому? Попросить помощи, но какой?

«Пожалуй, мне остается только отползти в сугроб, и плакать», – мельком, как о постороннем человеке, подумала Вероника и беспомощно закрыла глаза.

С характерным шорохом неподалеку притормозил автомобиль, через несколько секунд и чьих-то тяжелых шагов раздался вполне закономерный вопрос:

– Что-то случилось? Вы в порядке?

Вероника с тягостным тревожным чувством отчего-то уже поняла, что низкий голос принадлежит директору завода, очень важной персоне, подарок для которого она только что расплескала на промерзшие бетонные плиты.

Иногда хочется как-то отстраниться от событий, происходящих с тобой. Посмотреть со стороны, с достаточно большого расстояния. Вероника, заливаясь жарким румянцем стыда, представила, что она стоит у блестящего черной эмалью начальственного автомобиля.

Высокий, очень высокий седовласый мужчина, он в черном пальто, ярком шелковом кашне, гладковыбритый подбородок решительно выдвинут вперед. Мужчина склонился над нелепо сидящей в снегу женщиной с плотно сомкнутыми веками.

Щеки ее красны, холодны, головной убор, когда-то заботливо пристроенный на голове, сбился, и кудрявые волосы неаккуратно обрамляют несчастное лицо.

Женщина приоткрывает один глаз, мужчина резким движением приподнимает ее и пытается установить на ноги, но она обмякает в его руках и пытается скользнуть вниз, вниз. Мужчина не позволяет ей этого, из черного автомобиля поспешно выбирается водитель и подхватывает женщину с другой стороны.

Двое мужчин заводят ее в роскошно отделанный вестибюль, седовласый жестом останавливает охранника в синеватом камуфляже.

Женщина пытается высвободиться из крепких рук, но ее безмолвно транспортируют по длинному коридору.

Вероника, еще со времени учебы в университете, по-особому относится к длинным коридорам; они вводят ее в особое, медитативное состояние, что-то есть волнующее в монотонном мелькании стен, резких поворотах и еще этих дверях.