Ирвин Шоу - Хлеб по водам

— Да нет, ни о чем, — коротко ответил Стрэнд. — Передумал. Хотел, чтобы ты оказал одну услугу. Для семьи. Но видимо, ошибся, рассчитывая на тебя. — И он поднялся из-за стола.

— Куда это ты собрался?

— Ухожу.

— Но обед подадут буквально через минуту. Сядь.

— Я не голоден.

— И даже, наверное, не хочешь, чтобы я сообщил тебе свой новый адрес в Калифорнии? — жалобно спросил Джимми. И Стрэнд вспомнил, как сын, еще совсем маленьким, упал на улице, разбил коленки и прибежал домой за утешением, жалобно подвывая по дороге.

— Нет, Джимми. Мне не нужен твой адрес. Доброй ночи. — И Стрэнд зашагал через обеденный зал к гардеробу. Получил свое пальто и, надевая его, обернулся. Джимми сидел за столом и заказывал третью порцию мартини.

Стрэнд вышел на продуваемую холодными ветрами улицу. Гостиница была в нескольких кварталах, отсюда он пошел пешком. Поднялся на лифте на второй этаж, вошел в номер и лег, не включая света. Два раза звонил телефон, но он не снял трубки. Сейчас он больше всего сожалел о том, что позволил Джимми заплатить за этот роскошный номер и что не взял с собой достаточно денег, чтобы расплатиться самому.

Доктор Принз не выглядел озабоченным или мрачным, когда, сняв кардиограмму, измерив кровяное давление и получив результаты рентгена и анализов, разложил все эти бумажки и уселся за письменный стол. Стрэнд воспринял это как добрый знак.

— Ну что, док? — спросил он.

— Все вроде бы в норме, все прекрасно, насколько можно судить, — ответил Принз. — Правда, кровяное давление немного повышенное, это не смертельно, однако… — Он сделал паузу.

— Однако что?

— Мне не нравится, как ты выглядишь. Не нравится цвет лица, глаза какие-то больные. Если б я не видел тебя, если б являлся одним из тех великих специалистов, которые, даже не взглянув на пациента, делают выводы, опираясь исключительно на результаты анализов, то сказал бы, что ты просто в отличной форме. Особенно с учетом перенесенного тобой тяжелого сердечного приступа. Но я не являюсь великим специалистом. Я всего лишь бедный и старый домашний доктор, а ты — мой друг, и я знавал тебя в лучшие дни…

Стрэнд усмехнулся:

— Да и я знавал тебя в лучшие дни.

— Еще бы! Но у тебя своя работа, у меня — своя. На результатах анализов это не отражается, но догадываюсь, спишь ты плохо…

— Догадка верна, — кивнул Стрэнд.

— И еще ты почти все время пребываешь в подавленном состоянии. В стрессе… — Доктор Принз испытующе взглянул на него, точно ожидал, что за этим последуют откровения.

— Есть немного, — сознался Стрэнд.

— Я вовсе не принадлежу к числу тех врачишек-шарлатанов, которые всякий раз выписывают успокаивающие, стоит только какой-нибудь светской дамочке впасть в истерику оттого, что ее не пригласили на очередную вечеринку, — сказал Принз. — Но считаю, что умеренные дозы либриума два-три раза в день пойдут тебе на пользу. Еще более полезным может быть год, проведенный где-нибудь на берегу моря, но, полагаю, такое счастье тебе не светит.

— Да, маловероятно, — заметил Стрэнд.

Принз выписал ему рецепт на специальном бланке и протянул через стол.

— Купи, начни принимать, а там видно будет, поможет или нет. Вообще мне кажется, это переутомление. Возможно, чисто нервное, возможно, другого рода. Думаю, когда ты приедешь в следующий раз, придется проверить щитовидку, поскольку между щитовидной железой и мозжечком существует некая таинственная связь. Что ж, — вздохнул он, — никаких чудес, похоже, в эту субботу не предвидится.

— И еще одно, — смущенно начал Стрэнд. — Может, все дело в сексе?

Доктор Принз взглянул на него из-под очков. В его взгляде Стрэнд уловил сочувствие и одновременно добродушную насмешку.

— А вот тут никаких рецептов, — ответил он. — Может случиться так, что это убьет тебя. А может, совсем напротив, будешь чувствовать себя словно двадцатилетний футболист-защитник. Передай Лесли, мне очень не хватает игры на пианино в четыре руки.

— Спасибо тебе за все, — сказал Стрэнд и поднялся. Доктор Принз тоже встал из-за стола и проводил его до двери.

— Кстати, — сказал вдруг он, — как поживает твой друг Хейзен?

— Продолжаем дружить. — Очевидно, доктор Принз был слишком занят, чтобы читать «Нью-Йорк таймс». — Носится по стране, как обычно.

Принз кивнул.

— Мне бы не хотелось иметь его в числе своих постоянных пациентов. Он принадлежит к тому типу людей, которые, стоит им узнать о болезни, умудряются проштудировать всю литературу по этому вопросу к следующему визиту врача. И начинают читать бедняге целые лекции и спрашивать, почему у них отсутствуют те или иные симптомы и почему он назначил ему устаревшее лекарство, которым перестали пользоваться уже лет как пятьдесят. Да еще, пожалуй, пригласит для консультации с дюжину специалистов из Калифорнии, Техаса, а также больницы Джона Хопкинса. И тем не менее, — усмехнулся он, — богачи все же умудряются прожить дольше нас, простых смертных. Береги себя, Аллен. — Он распахнул перед Стрэндом дверь. — Умеренность во всем — вот в чем состоит главный рецепт Принза для долгой и относительно счастливой жизни.

Стрэнд пошел по направлению к деловой части города, мимо Центрального парка. В руках у него была небольшая сумка — ведь с утра он выписался из гостиницы. День выдался тихий и довольно теплый, бледное солнце просвечивало сквозь голые стволы деревьев, и они отбрасывали причудливые тени на побитую ранними морозами коричневую траву. И тут он вдруг испытал непривычное чувство свободы. У него нет никаких других забот, кроме как дожить до понедельника, до первых занятий, а сейчас он волен сколько угодно бродить по своему родному и любимому городу. Погода хорошая, вокруг с шумом носятся детишки, едут в парк пожилые велосипедисты в ярких костюмах, неспешно прогуливаются пары, выражение лиц — самое умиротворенное в предвкушении выходных и ленча. Ему только что сообщили: со здоровьем у него все в порядке или почти в порядке. Так что можно считать, столь уж вожделенной приманкой для смерти он в настоящее время не является. Нет, позднее она, конечно, может взять реванш, но пока, в этот солнечный светлый полдень в Нью-Йорке, особенно здесь, рядом с огромным и красивым парком, как-то не хотелось задумываться о грустном. Ему пришлось остановиться, чтобы пропустить целую армию детишек на лошадях — они восседали в седлах с такими уморительно-важными и торжественными лицами и свернули с центральной аллеи на боковую дорожку. Это зрелище лишь добавило хорошего настроения.

Стрэнд прошел по улице, где жила Джудит Квинлен, и подумал: интересно, дома ли она и если да, то чем сейчас занимается. Моет голову, слушает музыку, собирается пойти на концерт или дневной спектакль? Он все-таки прочитал письмо, которое она прислала ему, когда он выписался из больницы. «Пожалуйста, поправляйтесь, — писала Джудит. — И если вдруг что-то понадобится: какие-нибудь книги, человек, который может почитать их вам, или вы вдруг захотите узнать школьные сплетни, — пожалуйста, тут же дайте знать».