Фрэнсис Мэйес - Под солнцем Тосканы

Я прошу Эда спуститься.

— Посмотри — вдруг это колодец? Но разве бывает колодец внутри стены?

Эд карабкается вниз, оказывается как раз надо мной и наклоняется посмотреть. В том месте стены, где он сидит, необычайно густо разрослась ежевика.

— Похоже, отверстие как раз тут, наверху. — Он включает машину для удаления сорняков, но ежевика не поддается, тогда Эд прибегает к помощи серпа. Медленно он расчищает жёлоб, облицованный камнем. Жёлоб, выложенный огромными старинными камнями, изгибается и идёт вниз, как наклонная горка на детской площадке, и исчезает под землёй, в нём есть отверстие — в той стене, которую я освобождаю от плюща. Мы смотрим на террасу над Эдом — там ничего похожего. Но двумя террасами выше тоже замечаем густые заросли ежевики.

Вероятно, сейчас все наши мысли заняты проблемой воды и колодца. Несколькими днями раньше, когда мы приехали сюда на лето, нас встретили грузовики и автомобили, выстроившиеся вдоль шоссе, и куча земли на нашей подъездной дороге. Новый колодец, пробуренный другом синьора Мартини, был почти готов. Водопроводчик Джузеппе, который устанавливал нам насос, каким-то образом наехал своей обожаемой «пятисоткой» на каменный бордюр нашего подъездного пути. Он вежливо представляется нам, потом отворачивается, пинает и ругает свой автомобиль. «Пресвятая Мадонна змеиная! Свинячья Мадонна!» Как это: Мадонна — змея? Или свинья? Он запустил двигатель на полный ход, но трём колесам, оставшимся на земле, не хватало сцепления, чтобы сдвинуть ведущий мост с камня. Эд попытался раскачать автомобиль и подтолкнуть его. Джузеппе снова пнул свою машину. Трое буровиков, прорывших колодец, рассмеялись, потом помогли Эду: они буквально подняли миниатюрный автомобиль и перенесли его на ровную площадку. Джузеппе достал из машины новый насос и пошёл к колодцу, всё ещё бормоча себе под нос что-то нелицеприятное насчёт Мадонны. Мы наблюдали, как рабочие опустили насос в колодец на глубину почти сто метров. Наверное, это самый глубокий колодец в христианском мире. Они быстро добрались до воды, но синьор Мартини велел им качать дальше, чтобы создать запас воды. Мы нашли синьора Мартини в доме, он давал указания помощнику Джузеппе. Мы-то об этом даже не подумали, но они сообразили перенести колонку для нагрева воды из самой старой ванной в кухню, так что этим летом в нашей импровизированной кухне будет горячая вода. Я тронута такой заботой: синьор Мартини дал распоряжение прибрать в доме и посадить маргаритки и петунии возле пальм.

Он уже успел загореть, и его нога выздоровела.

— Как ваш бизнес? — спросила я. — Много домов продали доверчивым иностранцам?

— Неплохо, — он кивнул нам, мол, следуйте за мной. У старого колодца он вытащил из кармана грузило и опустил его вниз. Мы тут же услышали, как грузило ударило о воду. Он засмеялся: — Полный, весь полный.

За зиму старый колодец доверху наполнился водой.

Я прочитала в книге по местной истории, что та область Кортоны, где расположен Брамасоль, представляет собой водораздел: по одну сторону от нас вода течёт в долину ди Кьяна, по другую стекает в долину Тибра. Нас уже заинтриговало наличие подземной цистерны возле подъездного пути. Посветив вниз, в круглое отверстие, мы видим высокую каменную арку — под ней можно встать во весь рост, и глубокую лужу — мы так и не смогли достать до её дна ни одной палкой. Я вспоминаю, что в детстве любила детективы про Нэнси Дрю, в частности роман «Тайна старого колодца», хотя сюжета не помню. Большое впечатление производят на меня маршруты, по которым можно скрыться бегством из крепости Медичи. Созерцание подземной цистерны воскрешает в памяти первые полученные мной сведения об античной Италии: миссис Бейли, моя учительница в шестом классе, рисует на доске арки римского акведука и объясняет, сколь изобретательны были древние римляне в вопросе сохранения воды. «Длина акведука Аква Марсии, — рассказывала она, — составляла шестьдесят две мили. Для сравнения, это две трети пути от города Фитцджеральд в штате Джорджия до города Мейкон. И до сих пор сохранились некоторые арки, построенные в 140 году». Мы все старалась запомнить эту дату — 140 год.

Отверстие цистерны как будто превратилось в туннель. Хотя по обе стороны цистерны есть опоры для ног, у нас не хватает храбрости спуститься в сырое подземелье, чтобы его исследовать. Мы таращимся во мрак, рассуждая, как велики должны быть скорпионы и змеи там, вне нашего поля зрения. Над цистерной в каменной стене проделано отверстие, похожее на рот, как будто вода должна вливаться в цистерну оттуда.

Вырывая толстые корни плюща и обметая паутину с каменных стен, мы начинаем догадываться, что жёлоб, который мы сейчас расчищаем, должен быть соединён с отверстием выше цистерны. В следующие несколько дней мы открыли ещё четыре каменных желоба: они проходят вниз, с террасы на террасу, и заканчиваются большим квадратным отверстием, которое уходит под землю примерно на восемь метров, потом вновь появляется на самой нижней террасе, над цистерной, как раз там, где мы предполагали. В основании всех желобов лежит один большой камень, в нём есть изгиб, чтобы вода могла стекать вниз. Когда каналы будут расчищены, во время дождя вода каскадом побежит в цистерну. Я соображаю, что, если к цистерне подсоединить небольшой рециркуляционный насос, можно будет подавать часть воды постоянно. Тем, кто испытал ужас при виде пересохшего колодца, звуки льющейся воды покажутся прекрасной музыкой. Нам ещё повезло, что мы не споткнулись об эти желоба в прошлом году, когда блаженно блуждали по террасам, восхищаясь цветами и распознавая фруктовые деревья.

В стене террасы третьего уровня торчит ржавая труба, она рассыпается на мелкие кусочки, когда мы врубаемся в тернистые кусты ежевики. Под кустами обнаруживаем плоский камень. Мы лопатами разгребаем землю и медленно откапываем вырубленную в камне мойку, которая когда-то стояла в кухне, пока её не заменили «усовершенствованной» бетонной. Я опасаюсь, не треснула ли она, и мы очищаем её от земли, вытаскиваем из ямы с помощью кирки. К счастью, мойка цела и невредима. Она представляет собой небольшую чашу для умывания с желобками для стока с обеих сторон. Сток в углу чаши забит корнями. А мы всё сокрушались, что в нашем доме нет никакого оригинального местного предмета обихода. Во многих старых домах установлены и функционируют подобные мойки, сток из них выводится прямо через стену кухни во двор, вначале пройдя через каменный уступ в виде створок раковины. Это прототип всех моек. Я бы хотела мыть в ней свои стаканы. Её можно поставить напротив дома, во дворе под деревьями, в ней можно хранить лёд и бутылки вина для гостей, в ней можно мыться после работы в саду. Когда- то в ней отмывали грязные горшки; теперь же ей предстоит почётная роль; в ней будут наполнять стаканы и будет стоять кувшин с розами. После многолетнего погребения в земле она займёт достойное место на нашем участке.